Дьявольская сила

Стирнс завтракал там каждое утро: миссис Стирнс, болезненная домохозяйка родом из Уэллесли, ничем не занималась, кроме работы на общественных началах в музее изящных искусств. Я почему-то думал, что встает она поздно, затем долго наводит макияж перед зеркалом, ну а поскольку их двое парней к тому времени уже упорхнули из родимого гнезда и ступили на предопределенную жизненную тропу в качестве бостонских студентов-младшекурсников, Биллу вряд ли удавалось позавтракать дома.

В Гарвард-клубе он всегда садился за один и тот же столик напротив широкого окна с видом на панораму города. Неизменно заказывал фирменное блюдо клуба – яйца, приготовленные по особому рецепту (Стирнс питал антипатию к уходящему двадцатому веку, делая исключения его мимолетным причудам вроде 60-х годов). Иногда он завтракал в полном одиночестве, почитывая за столом «Уолл-стрит джорнэл» или «Бостон глоб», а кое-когда приглашал одного или несколько старших партнеров фирмы и обсуждал с ними деловые вопросы или вел жаркие споры об игре в гольф.

Изредка и мне доводилось завтракать с ним. Если вы думаете, что мы, будучи давними коллегами, как заговорщики, болтали о всяких делах-делишках ЦРУ, то со всей ответственностью заявляю, что мы с Биллом Стирнсом обычно говорили только о спорте (в чем я разбираюсь довольно неплохо и имею смелость даже подшучивать над собеседником) или о недвижимости. Так получилось, что в то утро Билл пожелал поговорить о более серьезных вещах.

Стирнс относился к тем людям, которых, если их не знают хорошо, считают добродушными дядюшками. Ему было уже около шестидесяти, седые волосы, румяное лицо, довольно внушительное брюшко. Дорогие двухтысячные костюмы от фирмы «Луис оф Бостон» сидели на нем, как купленные на дешевых распродажах в «Филенес бейсмент».

По правде говоря, после кошмарной двухлетней службы в качестве секретного агента ЦРУ я чувствовал себя на легальной работе в «Патнэм энд Стирнс» в полной безопасности и обрел настоящий покой. Но в эту фирму я попал как раз благодаря своей прежней службе в Центральном разведуправлении. Билл Стирнс ранее, еще при легендарном Аллене Даллесе, руководившем Центральным разведывательным управлением в 1953–1961 годах, являлся генеральным инспектором ЦРУ.

Когда девять лет назад я поступал на работу в «Патнэм энд Стирнс», то ясно дал понять, что, несмотря на свою прежнюю службу в разведке, не имею ничего общего с ЦРУ. Моя короткая служба в этой организации принадлежит прошлому, сказал я тогда Биллу Стирнсу, да так оно и было на самом деле. К чести Стирнса, он лишь недоуменно пожал плечами и сказал: «А разве тут кто-то говорил о ЦРУ?» При этом я заметил, что в глазах у него сверкнул огонек. Кажется, он подумал, что со временем я обмякну и работать мне будет нетрудно.

Он знал, что Управлению удобнее иметь дела со своими людьми и что на меня будет оказываться всяческое давление, чтобы я по-прежнему сотрудничал с разведкой, и в конце концов сдался. А ради чего же еще бывший оперативный сотрудник вроде меня поступит на работу в фирму, подобную «Патнэм энд Стирнс», тесно сотрудничающую с ЦРУ? Ответ так и напрашивался: конечно же, ради денег, которые мне положили здесь в гораздо больших размерах, нежели в любой другой компании.

Я понятия не имел, зачем Билл Стирнс пригласил меня позавтракать в то утро, но подозревал, что неспроста. И вот я сижу, уплетая сдобу с начинкой из голубики. Кофе я выпил уже предостаточно и ощущал в животе приятную тяжесть, отчего даже вставать не хотелось. Мне никогда не нравились деловые завтраки: думаю, что Оскар Уайлд был прав, когда сказал, что за завтраками блистают одни нудные и тупые люди.

Когда подали горячее блюдо, Стирнс вынул из портфеля газету «Бостон глоб».

– Полагаю, вы уже прочли насчет «Фёрст коммонуэлс», – заметил он.

Тон, которым были произнесены эти слова, сразу же насторожил меня.

– Я еще не видел сегодняшней «Глоб», – ответил я.

Он передал мне газету через стол. Я внимательно просмотрел первую страницу. Там, прямо под изгибом, мне бросился в глаза заголовок, заставивший сразу же испытать покалывание в животе. Он гласил:

«Федеральные власти закрыли инвестиционный фонд».

Под ним мелким шрифтом было напечатано:

«Активы фонда „Фёрст коммонуэлс“ заморожены ККЦБ».

Фонд «Фёрст коммонуэлс» – это маленькая инвестиционная фирма в Бостоне, распоряжавшаяся всеми моими деньгами. Хотя фонд и носил претенциозно громкое название, по своим размерам он был совсем крошечным, управлялся одним моим знакомым и обслуживал всего полдюжины клиентов. В нем хранились, по сути дела, все мои сбережения, и он ежемесячно переводил с них проценты в погашение закладной.

Я получал их до сегодняшнего утра.