Дьявольская сила

Думаю, не надо говорить, — продолжал он с благодарностью за то, что я слушаю его, — что я ходил от доктора к доктору, рассказывал им о своем случае. Все слушали мой рассказ, конечно, как фантастику. Один из докторов, друг моего брата, телеграфировал ему как главе нашей семьи, что он очень обеспокоен по моему поводу, не заботясь о сохранности профессиональной тайны. Потом состоялся семейный совет. Вы знаете пословицу «Отсутствующий всегда виноват».

Я был интернирован.

Поверьте, что я абсолютно был согласен с этим решением по нескольким причинам. Прежде всего я считал себя виноватым, и эта тюрьма, которую вы видите, слишком мягкое наказание за мое «преступление».

Кроме того, я страдал и страдаю от страшных болей. И только больница может обеспечить меня такими дозами морфия, благодаря которым я могу хоть немного поспать, а дома я не смог бы достать такое количество наркотиков.

Но нужно было учесть еще один аспект.

Модификация формы черепа долгое время была заметна только мне, но вскоре она стала бросаться в глаза случайным прохожим. Люди оборачивались и смотрели на меня, когда я проходил мимо. Моя голова была не только конической, но и комической.

Я из вежливости сделал протестующий жест.

— Ради бога, оставим эту тему. Вы сами видите, что я превратился в карнавальную куклу.

Мистер Ф. встал. Я понял, что аудиенция закончена, и он больше не хочет со мной говорить. Более того, у него был очень утомленный вид, и я тоже встал.

— Я уверяю вас, что меня очень заинтересовал ваш случай. Но, на мой взгляд, ваша вина намного меньше, чем вы думаете. Адам никогда бы не сорвал яблока с дерева знаний, если бы не Ева, так и вы никогда бы не купили тсантсы, если бы не фокусы и хитрости мисс Хойет.

— Она умерла, сэр, — вставил мистер Ф., — оставим ее в покое.

И в этот момент я с ужасом понял, что он до сих пор любит женщину, которая убила его.

Глаза моего собеседника странно блестели. Я попрощался и закрыл за собой дверь его комнаты. У меня было чувство, будто я бежал из заключения.

* * *

— Действительно, странная история, дорогой доктор, — сказал я доктору Марченду, который ждал меня в офисе. — Мания преследования, усложненная мазохизмом…

— Вы правильно поставили диагноз, — сказал доктор.

— Однако история со шляпами очень необычная. Пока мы можем судить о ней субъективно, не так ли? — спросил я, — По крайней мере, пока мы во всем не разберемся.

— Нет, нет, — ответил психиатр, — я объясню вам, в чем дело. Вы знаете, что у новорожденного ребенка две половины черепа не соединены вместе. Только через несколько месяцев постепенно края сходятся и плотно срастаются.

В случае же моего пациента этого срастания, по неведомым мне причинам, не произошло. Этот процесс начался только в период зрелости, когда восстановилось минеральное равновесие, что позволило начаться нормальному процессу.

Но этот, очень поздно появившийся шов вряд ли мог провоцировать такие головные боли, на которые жалуется мистер Ф. и которые вполне объяснимы и не надуманы, по крайней мере. С другой стороны, надумано объяснение пациента, которое объясняет все это покупкой тсантсы, изготовленной специально для него. Хорошо, что я захватил эту болезнь и вставил платиновые оси между черепными костями. Операция прошла удачно, в течение года у мистера Ф. не было болей. Когда боли возобновились, я побрил ему голову и увидел, что платиновые пластины согнулись под воздействием непреодолимой силы сближающихся костей.

Конечно, я предложил вставить новые пластины, которые избавили бы его от страданий еще на год. Он отказался и до сих пор продолжает отказываться. А мой принцип — не давить на пациентов, особенно когда они в здравом уме и могут решать вопросы, касающиеся их самих, как этот мистер Ф.

Я поблагодарил доктора и ушел.

Уходя из больницы, я еще раз испытал чувство облегчения, как совсем недавно, когда уходил из комнаты больного.

Спустя несколько месяцев я снова приехал в Марсель. От безделия и любопытства однажды я пошел в антропологический музей.

Напрасно среди экспонатов я искал белую тсантсу, подаренную Доном Джоузом. Может быть, тсантса существовала только в возбужденном воображении моего друга.

Этот вопрос стоило выяснить, и я послал визитку директору музея, который принял меня тотчас же.

— Да, сэр, — ответил он на мой вопрос, — да, несколько лет назад какой-то иностранец подарил нам ее. Он был болен и был в нашем городе проездом. Потом он умер.

— Умер? — воскликнул я.

Он кивнул и продолжал.