Дьявольская сила

— Вот уже без малого год, как это существо находится у меня, и за это время я испробовал самые разные ритуалы, принося Ему всевозможные жертвы. Орабона мало помог мне в этом — он всегда был против того, чтобы будить Его. Наверное, он просто ненавидит Его или боится последствий. Бедняга постоянно носит с собой пистолет. Глупец! Он считает, что с помощью этой игрушки можно будет в случае чего спасти свою шкуру. Видимо, даже он не до конца еще осознал, с чем имеет дело… Но если этот идиот когда-нибудь вытащит свой пистолет, я просто задушу его! Он посоветовал мне убить эту тварь и сделать чучело. Но у меня есть на этот счет свои планы, и я им не изменю. И в конце концов одержу верх над такими ничтожными трусами, как Орабона, и над такими проклятыми насмехающимися скептиками, как вы, Джонс. Я долго произносил заклинания и приносил жертвы, и вот на прошлой неделе произошло чудо. Оно… Оно приняло мою жертву!

Сказав это, Роджерс хищно облизал губы, а Джонс замер от ужаса и не мог даже пошевелиться. Владелец музея опять замолчал, поднялся со своего места и пошел в угол комнаты, где на полу, лежал прикрывающий что-то кусок мешковины, на который он часто поглядывал во время своего рассказа. Роджерс нагнулся, приподнял угол ткани и произнес:

— Вы достаточно уже посмеялись над моими словами. Теперь пришло время представить вам кое-какие факты. Орабона говорил, что вы слышали сегодня в музее собачий визг. А знаете ли вы, что это означает?

Джонс вздрогнул. Несмотря на все свое любопытство, он был бы рад убраться отсюда, не дожидаясь никаких объяснений, проливающих свет на те обстоятельства, которые так озадачили его еще несколько часов назад. Но Роджерс был неумолим. Он начал медленно поднимать край мешковины, под которой лежала раздавленная, бесформенная масса, и Джонс даже не сразу сообразил, что это такое. Когда-то, судя по всему, это было живым существом, которое какая-то невероятная сила сплющила, высосала из него всю кровь, пронзила тысячью острых жал и, переломав все кости, превратила в нелепую исковерканную груду. Внезапно Джонс понял, что это такое. Перед ним были останки собаки — по-видимому, достаточно крупной особи светлой масти. Породу ее определить было невозможно, поскольку собаку изуродовали самым ужасным образом. Почти вся шерсть животного была будто бы выжжена кислотой, и обнаженная бескровная кожа изобиловала бесчисленными круглыми отверстиями от проколов. Какие пытки могли принести подобные результаты, трудно было вообразить.

Отвращение, переполнявшее Джонса, вырвалось наружу, и он вскочил с места с яростным криком:

— Вы, проклятый сумасшедший садист, делаете подобные вещи и еще осмеливаетесь разговаривать с порядочными людьми?!

Роджерс отпустил мешковину и, злобно ухмыляясь, посмотрел в лицо приближавшемуся Джонсу. Затем заговорил неожиданно спокойным тоном:

— Неужели вы, глупец, думаете, будто это сделал я? Я могу согласиться, что результат выглядит малопривлекательно с нашей, человеческой точки зрения. Ну и что из этого? Оно — не человек, и не претендует на то, чтобы им быть. А это лишь самое обычное жертвоприношение. Да, я отдал собаку Ему. Но все остальное сделало Оно, а не я. Ему нужна была живительная сила жертвы, и Оно получило ее. А теперь я хочу показать вам, как Оно выглядит.

Пока Джонс стоял в нерешительности, Роджерс вернулся к своему столу и взял в руки фотографию, которую он прежде отложил в сторону изображением вниз. Теперь он протянул ее Джонсу. Тот взял снимок и машинально взглянул на него. Спустя несколько мгновений он уже не мог оторвать от фотографии взгляда, поскольку то, что (было на ней изображено, просто завораживало своей отвратительностью. Без всякого сомнения, Роджерс превзошел самого себя, создав то сверхъестественное чудовище, что запечатлела камера на этом снимке. Это было творение поистине дьявольского гения, и Джонс содрогнулся при мысли о том, как оно будет воспринято публикой. Столь омерзительное зрелище просто не имело права существовать! Возможно, один лишь вид этой твари после того, как работа над ней была завершена, окончательно повредил рассудок ее создателя и заставил его поклоняться своему детищу, как некоему божеству, и совершать жестокие жертвоприношения. Только человек с очень крепкими нервами мог устоять перед коварными намеками на то, будто это чудовище было действительно существовавшей когда-то экзотической и уродливой формой жизни. По крайней мере на фотографии оно создавало эффект неповторимого правдоподобия.