Дьявольская субмарина

— В раю кваса нет, — на полном серьёзе предупредил боцман. — Там амброзия, нектар… Да ещё этот, как его… Напиток Эдема. Гадость страшная, даже на самогон не перегнать.

Помолчали. О чём ещё говорить? Жизнь течёт мимо, они сидят на её обочине. Хорошо!

— С кваса кайф не тот, — нарушил паузу Трофим, — но если ящика два заглотишь — балдёж!

— Я больше пресную водичку уважаю. — И Глюм вразвалочку подошёл к автомату. Земля здорово штормила у него под ногами, но боцман, татуированный с головы до ног древними мастерами а ля похабель, держался уверенно.

— В морях я свой страшный срок отстрадал от звонка до звонка, — сказал грузчик, когда Глюм вернулся. — Теперь я полноправный магазин своей горячо любимой страны…

Трофим вместо магазина хотел сказать «гражданин», да язык с кваса ляпнул не совсем то.

— И этим я горжусь, — поставил точку грузчик.

— Понимаешь, тут какое дело… — оживился от новой порции хмелящей водички Глюм, — есть в вашем городе один художник…

— Знаешь, «дракоша», о чём я мечтал? — спросил Трофим, внимательно выслушав приятеля. — Отхожу, думал, я свой срок, спишусь на берег и буду жить тихо-мирно, мирно-тихо…

— Ну?

— Придёшь однажды ко мне ты…

— Уже пришёл, — кивнул Глюм.

— …А я возьму и дам тебе в глаз!

Глюм не успел спросить, за что, но Трофим его понял и увесистую зуботычину сопроводил словами:

— За всё хорошее!

Этого дракоша уже не расслышал, мгновенно вырубившись. Нет, недаром ему с самого утра вспоминался Лиссабон…

Убедившись, что оба трезвы, как стёклышко, дежуривший у винного милиционер отпустил их. Правда, пришлось уплатить штраф. Это сделал Трофим, у Глюма рублей не оказалось, а сертификатами и чеками, а также серебряными мексиканскими песо платить было бессмысленно. Наконец они вышли из пропахшего кошками учреждения на вольный морской воздух.

— Берём для тебя ящик «ессентучков», и айда ко мне, — предложил Трофим. — У меня ещё литров двадцать кваса в холодильнике есть.

— Хватит с меня на сегодня твоего угощения, — сердито отмахнулся Глюм. — Будь покедова…

Нос у него съехал набок, а левый глаз заплыл от фингала. Рука у Трофима тяжёлая. Грузчик.

10

Гадкое какое-то увольнение, непруха ангельская! Может, и впрямь какой-нибудь белокрылый воду мутит? Но, поразмыслив, Глюм здраво рассудил: просто полоса белая пошла, самая дрянная…

Как говорится, помяни ангела, он тут как тут. О встрече с ним и рассказал Глюм капитан-командору, вернувшись на Белую Субмарину.

— Иду я траверзом Окатовой и вижу по правому борту знакомую калошу. На флаге — лавровая ветвь, порт приписки — Рай. А одет! Джинсы «суперральф», Италия. Кроссовки из ФРГ. Плюшевая греческая кофта, из тех, что так любят носить юнцы. Полный прикид!

— Быть того не может, — искренне удивился дьявол. Он щёлкнул пальцами над опрокинутой чашечкой с кофе, вгляделся в лакированную чёрную лужицу. Глюм ещё раз увидел «райскую калошу» и себя самого посреди суетной улицы.

— Ваша Непорочность! — заорал он, обрадовавшись встрече. — Братец шестикрылый, ты ли это?! Глазам своим не верю! Почём боны брал? По номиналу? Или кого-нибудь «кинул»? Знаешь, ты здорово щас похож на «кидалу»!

Ангел, напротив, встрече не обрадовался.

— Где это тебя изволили пометить, мой милый? — скривился он, намекая на скособоченный нос боцмана. — Даже здесь ты не изменил своим дешёвым пиратским привычкам.

— Фирмово прикинулся, райское отродье, — гнул своё Глюм. — Поди, весь магазин «Альбатрос» наизнанку вывернул? И не стыдно моряков грабить? В море не ходишь, а заработанным пользуешься…

— Не разгуливать же по городу в хитоне с арфой, меня не так поймут.

— Всё верно, сразу упекут в психушку. К тому старикану, которого ты пожалел, а он тебя за это трахнул бутылкой по голове!

— Я исполнял свой долг, — сухо ответствовал снизошедший до тряпок ангел. — Каждый обязан исполнять свой долг.

— Эдак ты скоро к себе и девочек будешь водить, по десять рублей чеками. Докатишься, дорогой серафимчик…

Сие ангел пропустил мимо ушей. Перевёл разговор на другое.

— Ваши методы вербовки в последнее время никуда не годятся! Душа — вещь деликатнейшая, а вы ей — морской воды! Вместо любимого напитка, именуемого «креплёный портвейн розовый, из столового винограда». Ужасно!

— На веки вечные, — Глюм злорадствовал. — Ему, его внукам и правнукам. До седьмого колена. Хаммэн!

— А каковы будут ваши успехи в дальнейшем? На стезе совращения и искушения? — поинтересовался ангел и криво ухмыльнулся.

— Так это ты мне дружка художника подсунул? — прозрел Глюм и злобно ощерился. — Ты на меня Трофима, дубину магазинную, натравил? Ах ты тля райская!..

Ангел злорадно развёл руками, а боцман поспешил унести ноги подальше от белокрылого прохиндея. Он ведь чувствовал, кто воду мутит!

11

Глюм осмотрелся. Где они нынче? Капитан любил менять места стоянок Белой Субмарины. Глюм не удивлялся, сходя на берег в душных тропиках, а возвращаясь на борт уже где-нибудь за Полярным кругом. Чёрный Мсье обожал эдакие демонические места, где некогда бушевал Плутон или хулиганил Нептун. Где вечно неуютно сквозило, где о скалы неумолчно бились ледяные волны.