Дьявольски красив

Возможно, ее уход был еще одним актом умиротворения разгневанного мужчины, чего она поклялась больше никогда не делать — особенно поскольку послала служанку Молли не только за чаем, но и за кофе, а лакей помог разгрузить телегу. Она не могла ничего поделать, ей нравится быть полезной. Когда Блейк пришел с книгами, она поспешила открыть дверь кабинета, обеспокоенно взглянув на его запястье. На повязке не было крови.

— Полки вытерты и отполированы, — сказала она. — Больше я ничего не трогала, поскольку подумала, что тебе, возможно, захочется устроить здесь все по своему вкусу.

— Я хочу знать, какое отношение имеет Гарольд к тому, что я не могу купить офицерский чин — как мы договаривались.

Он по-прежнему был в мокром плаще, и от его внушительных габаритов комната, казалось, значительно уменьшилась в размерах. С резким стуком он сгрузил книги на стол.

Она должна была бы испугаться его ярости, но, как ни странно, ей не было страшно. Ей было больно и обидно за него. А не следовало бы ведь. Ричард должен быть для нее главным.

Джослин жестом велела ему отойти, чтобы Молли вошла с чайным подносом. Тедди, лакей, принес коробку с книгами, и она попросила его разжечь камин. Она взяла несколько книжек из стопки Блейка, увидела, что они на латыни, и поставила на полку, не сортируя.

Блейк водрузил остальные рядом с ними, подойдя так близко, что она почувствовала запах мокрой шерсти и соблазнительный, присущий только ему мужской аромат. Желание свернулось спиралью внизу живота, иона разозлилась, что уже одной своей близостью он может заставить ее желать его поцелуев.

Как только слуги удалились, а Блейк снял плащ, она налила кофе и подала ему чашку.

— Гарольд пригрозил, что запрет Ричарда на чердаке, если я не заплачу ему четыреста фунтов в обмен на передачу мне опекунства. Я не видела иного выхода.

— Ты могла бы сказать мне! Вот тебе один выход. Нанять адвоката — другой.

— А стукнуть Гарольда по голове — третий, — язвительно сказала она. — Сомневаюсь, что хотя бы один их них дал бы мне то, чего я хотела. Я сочла это отличной сделкой. Теперь Гарольд больше никогда не сможет угрожать Ричарду.

— Разумеется, он будет угрожать Ричарду. Каждый раз, когда ему понадобятся деньги, он найдет способ поставить под сомнение документы, которые имеются в распоряжении женщины. И ты все равно прошла через этот фарс замужества, хотя знала, что мне нужны деньги сейчас!

— Я наняла адвоката. К документам не подкопаешься. Я же не слабоумная, — разозлилась она, хотя собиралась держать себя в руках. — И ты получишь деньги. Просто это будет чуть позже, чем ты ожидал. Если Уэллсли уезжает только весной, не вижу тут никакой беды.

— Беда в том, что он не сможет держать должность для меня в своем департаменте открытой до весны! Я окажусь на передовой вместе со всеми добровольцами, вместо того чтобы расшифровывать код в тылу. Если хочешь, чтобы я остался жив, подумай об этом.

Блейк сделал еще глоток кофе и стремительно вышел.

Джослин покусывала ноготь, спрашивая себя, как справиться с этой новой катастрофой. Она не хочет, чтобы Блейка убили из-за нее!

Нравится ей это или нет, но теперь она в ответе за то, чтобы он оставался живым и невредимым. Надо принять меры.

Блейк сам сложил в коробки и погрузил всю свою библиотеку, одолжив телегу у одного из деловых партнеров Квентина, чтобы перевезти все это. Его заживающая нога протестовала, а раненое запястье болело, когда он таскал книги в кабинет, но сюда было все же легче таскать, чем на чердак. По крайней мере, ему помогал лакей.

У него есть кабинет и лакей, и кофе на чайном подносе, но нет офицерского патента. Ему хотелось скрежетать зубами, но, если уж быть честным, он не мог спорить с выбором своей жены. То, что у нее хватило ума нанять адвоката и потребовать неотменяемого опекунства, застигло его врасплох, И даже ему не хотелось бы, чтобы кто-то из его семьи оказался в лапах виконта Стервятника, как он всегда про себя будет называть Гарольда, хоть он и брат его жены.

При мысли об этом Блейку хотелось завыть. Минул всего лишь один день после свадьбы, а она уже обманула его. Впрочем, он и до этого знал, что Джослин нельзя доверять. Ему следует винить только собственную похоть и жадность за то, что принял это соглашение. И желание иметь что-то принадлежащее Каррингтону.

Да вот только Каррингтон, как обычно, ушел с деньгами. Как у жирного борова это получается? Блейк был зол и на себя, и на Джослин.

Он бросил ящик на пол, получив удовлетворение оттого, как дерево грохнуло о дерево. С его везением пол может проломиться, и он окажется на кухне, в котелке с кипящим рагу. Ну и что, скажите на милость, ему теперь делать? Разговаривать с попугаем? В пылу раздражения ему показалось важным выяснить, зачем герцогу нужен Перси, но он прожил с чертовой птицей несколько недель и не слышал от него ничего, что стоило бы внимания, за исключением одного-двух новых французских ругательств.