Дьявольски красив

Брат Антуанетты не приезжал уже много лет. А сейчас, когда идет война, добраться из Франции было так же сложно, как и туда, но Джослин промолчала. По крайней мере, она понимала свою мать. Леди Каррингтон — историк, который находит утешение в прошлом средневековых дворов и королей. Сможет ли Блейк принять мамины странности? Джослин могла понять, как семейная эксцентричность сделала Блейка циничным. Но ее случай — полная противоположность. В то время как Монтегю держатся вместе, сочувствуя и помогая друг другу, случись что, Каррингтоны — заняты каждый собой.

Она невольно последовала по этому проторенному пути, когда откупилась от Гарольда, не посоветовавшись с Блейком. Опыт научил ее, что доверие чревато бедами. Как же она сможет объяснить это своему белому рыцарю? И как ей научиться жить по-другому?

Если только Блейк приведет целого и невредимого Ричарда домой и не пригрозит выгнать ее, она что-нибудь придумает.

Блейк вернулся уже под утро с плачущим Ричардом и без попугая. Если бы он не заподозрил еще раньше, что с парнем что-то не так, то теперь бы уж точно понял, хотя не мог до конца разобраться, что именно. Он просто знал, что нормальный семнадцатилетний парень не стал бы на полном серьезе пытаться решить, как лучше проникнуть в лавку зеленщика среди ночи, не подняв тревоги, а потом просто бродить вокруг, громко призывая птицу.

Блейку потребовалась вся сила его убеждения, чтобы уговорить зеленщика не ходить за мировым судьей, а Ричарда — вернуться домой. То, что пришлось оставить вновь найденную птиц, сильно осложняло дело.

Когда Блейк привел Ричарда в теперь уже пустой холл, вид Джослин, уснувшей в одном из старых кресел в передней, возмутил его до глубины души. Он понимал, что Джослин ни в чем не виновата. Он с удовольствием тряс бы всех этих Каррингтонов до тех пор, пока не вытряс бы из них те немногие мозги, которые у них еще остались, за то, что предоставили Джослин, почти самой младшей из них, заботиться о чокнутом братце и такой же чокнутой мамаше.

Блейк с трудом сдерживал гнев. Его жизнь должна быть нормальной. Упорядоченной. Посвященной исключительно умственному труду. Криптология привлекает его, потому что совершенно разумна и логична.

Чего не скажешь о людях.

— Ты расстроил Джослин, — упрекнул он Ричарда. — Обещал оставаться дома, и она испугалась, когда тебя здесь не оказалось. Ты больше не должен так поступать, понятно?

Ричард с несчастным видом кивнул, хотя Блейк подозревал, что тот не вполне понимает и, возможно, утром даже не вспомнит. Ему необходимо поговорить со своей женой о состоянии Ричарда.

— Иди к себе в комнату. Поговорим об Африке утром.

На этот раз Ричард кивнул с чуть большим воодушевлением. Когда парень помчался по лестнице, Блейк вздохнул и повернулся к жене. Она не сменила свое элегантное вечернее платье, но волосы вылезли из шпилек и на щеке, где она прижималась к грубой обивке кресла, виднелись красные полоски.

Он подкрутил лампу, оставив только слабый свет, поставил ее на консоль, чтобы видна была лестница, и поднял Джослин на руки. Она пошевелилась и уткнулась носом ему в грудь, пробормотав:

— Ричард?

— С ним все в порядке, — заверил ее Блейк.

По-видимому, это все, что ей требовалось услышать, ибо она прильнула к нему и тут же снова уснула. Насколько же она измотана, подумал Блейк, если спит таким тяжелым сном независимо от того, где и как лежит. Второй день их брака, следует признаться, был утомительным. Он не может воспользоваться ее усталостью. Ему приходилось то и дело напоминать себе, что за хрупкой красотой его жены прячется лживая душа. Ему не следовало жалеть ее. Вместо этого он поневоле задавался вопросом, что за жизнь у нее была с матерью не от мира сего, старшим братом-злодеем, тремя сестрицами-гарпиями и чокнутым младшим братишкой.

Но это не означает, что он должен поощрять ее привычку лгать или дать ей опутать его сетями. У него есть цель, которая идет вразрез с ее целью.

Поднимаясь со спящей красавицей по лестнице, он чуть не упал, споткнувшись о попавшегося под ноги котенка, тяжело оперся о раненую ногу и, чертыхнувшись, восстановил равновесие. Его надо наградить медалью за то, что он все еще цел в этой зоне боевых действий, которую теперь называет домом.

Ему еще нет тридцати. У котят, лестниц и французских воров еще есть время до следующего дня рождения, чтобы отправить его к праотцам.

Глава 25

Когда Джослин проснулась, корсет больно вдавливался ей в грудь, а тяжелая мужская рука лежала у нее на талии. Она резко вдохнула и в один миг окончательно проснулась. Под одеялом, натянутым до плеч, она по-прежнему была в вечернем платье, хотя и оно, и корсет были расслаблены, обнажая грудь до неприличия. Она поерзала, и рука на талии сжалась.

— Не шевелись. Я еще не проснулся, — пробормотал Блейк позади нее.

— Тогда тебе надо побольше ослабить мне завязки, — возразила она, извиваясь, чтобы корсет не врезался в тело.

Блейк потянул за шнуровку, расслабляя ее, не успела Джослин даже ахнуть от подобной наглости.