Дьявольские близнецы

     Зная о пристрастии Алевтины к крепким напиткам, в пристанционном магазине Павел купил бутылку «Столичной». К тому же, он надеялся, что за рюмкой водки разговорчивость акушерки увеличится. За городом уже чувствовалось близкое дыхание осени. Воздух был свеж и прохладен. Близко подобравшиеся к железнодорожному полотну деревья красовались разнообразием красно-желто-зелёных оттенков. Травы пахли пряно и терпко. Птицы, небольшими стайками носились по небу, возможно, тренируя молодую поросль перед дальними перелётами. Дача Алевтины стояла почти у самой железной дороги, возле заросшего ряской пруда. Павел толкнул калитку и вошёл на участок. Повсюду цветы, аккуратные ухоженные  грядки, несколько яблонь, ветки которых сгибались к земле от обилия плодов, и усыпанная ягодами слива. Множество ос басовито и грозно жужжало, словно предупреждало, что не потерпит посягательств на лакомое угощение. Огромный рыжий кот лежал на лавке у небольшого щитового домика. Он лениво зевнул и потянулся, не обратив внимания на чужака. В доме было тихо. Павел постучал в дверь.

– Эй, хозяюшка! Гостей принимаете?

Через пару минут глубине дома что-то грохнуло, словно кто-то упал или уронил нечто тяжёлое. Вскоре дверь распахнулась, и перед Павлом предстала Алевтина. 

– Каких ещё гостей? – подслеповато щурясь, просипела женщина и зевнула во весь рот. – Не жду я никого, проваливай!

По её помятому виду Павел понял, что она выпила немалое количество спиртного предыдущим вечером. Да и с утра уже опохмелиться успела. Как аргумент для гостеприимства, он вытащил из сумки бутылку и вручил Алевтине.

– Вот! Это вам!

– Опа-на! Щедрый подарок! Ты кто такой, мальчик – одуванчик? – женщина пьяно икнула и покачнулась. – Давненько таких кавалеров у меня не водилось. Ладно, заходи!

Она повернулась и нетвёрдой походкой пошла вглубь дома. Павел двинулся за ней. Котяра шустро соскочил с лавки и шмыгнул вперёд него. Внутри было на удивление чисто и убрано. Можно сказать, всё было стерильно, как в операционной. Это поразило Павла. Обычно пьющие люди неряшливы и нечистоплотны. Но Алевтина, видимо, была исключением.

– Присаживайся, гость незваный!

Женщина торжественно водрузила бутылку в центр стола. С неожиданной для пьяного человека сноровкой она расставила тарелки, рюмки и стаканы. Разложила столовые приборы. Из холодильника хозяйка вытащила кувшин с холодным сливовым компотом, миску маринованных грибов. При появлении кастрюльки с молодой отварной картошкой и банки кильки в томатном соусе, Павел сглотнул слюну. Он вспомнил, что последний раз ел почти сутки назад. Алевтина тем временем успела нарезать толстыми ломтями чёрный хлеб и разлила по рюмкам водку.

–  Ну! Поехали!

Не дожидаясь, пока Павел поднимет свою рюмку, она лихо опрокинула в себя спиртное. Ухнула, наколола на вилку грибок и отправила его в рот. Павел едва пригубил налитое.

– Чего не пьёшь? – нахмурилась Алевтина. – Зачем пришёл тогда?

– Не ел я давно, – примирительно улыбнулся ей Павел, –  боюсь сразу опьянеть.

– Так ешь! Не стесняйся!

Алевтина принялась накладывать ему на тарелку нехитрое угощение, не забыв при этом вновь наполнить свою рюмку. Пока Павел жадно ел, она сидела, подперев рукой щёку, и разглядывала его. Котище улёгся рядом с хозяйкой и тоже не сводил глаз с парня.

– А ведь это ты пару недель назад в роддом на смотрины приходил!

Вмиг перестав жевать, Павел утвердительно кивнул. 

– Да, мы с женой девочек смотрели.

– Такие оба молодые, красивые, –  жалостливо вздохнула акушерка. – Родите сами малюток себе. На что вам чужие дети? Куда торопитесь?

– Я как раз к вам и приехал, чтобы о близнецах поговорить! – тут же ухватился Павел за интересующую его тему. – Может, вы знаете о родителях малышек? Ведь в ваше дежурство они в роддоме появились.

Женщина нахмурилась и вновь потянулась за бутылкой.

– В моё, не в моё, – буркнула она, стараясь не смотреть в глаза Павлу. – Какая разница? Не знаю я ничего! Понятно?

Алевтина быстро выпила и закурила. Павел терпеливо ждал. Затянувшуюся тишину разбавляло тягучее жужжание осы, выбиравшей себе закуску по вкусу.

– А ты, парень, настырный видно! – распалилась вдруг акушерка. – Вот возьму и выгоню тебя! Расселся тут, глазищами на меня зыркаешь!

Павел не стал ввязываться в словесную перебранку, молясь, чтобы в запале женщина наговорила лишнего. А ту уже понесло.

– Я была, выпивши той ночью! И что? Застрелите меня теперь за это. Когда в отделение пришла, они в кроватках уже лежали. Обихоженные. Верка, дурочка, всё сделала сама. Прости, Господи, мою душу грешную! О покойниках либо хорошо, либо никак. Не удосужилась меня вызвать. Молодёжь! Вечно свою самостоятельность показывают. А мы расхлёбывай потом! Затаскали меня в районное отделение, без конца повестки шлют. Наделала Верунька дел и умерла, а меня теперь клюют со всех сторон!

Поняв, что сказала лишнее, Алевтина замолчала. 

– Как она умерла?

Женщина вздрогнула и закрыла лицо руками. Павел настойчивее повторил вопрос.