Дьявольские наслаждения

— Я вот что подумал. Она тебя отшлифует для какой-нибудь дебютантки. Могу подать ей такую мысль прямо сейчас.

— Господи, к чему тебе это?

Гейбриел хитро улыбнулся:

— Потому что пока она будет занята одним грешником, то до меня у нее руки не дойдут. Ее утонченная внешность обманчива, Эйдриан. Эмма такая же своевольная, как ее братья.

У Эммы от волнения застучало в висках. С чего она взяла, что сможет превратить девчонку из низов в леди?

Подглядывали за спящим лордом Вулвертоном! А спал ли он?

— Харриет, в какое время вы совершили этот непростительный поступок? — задыхаясь, спросила Эмма.

Харриет повела худеньким плечиком.

— Как вы кончили нас сторожить и ушли…

— Я вас не сторожила. Лорд Вулвертон проснулся, когда вы к нему заявились? — раздраженно потребовала ответа Эмма.

— А что, не слышно было? Он так заорал, что стены чуть не рухнули.

— Леди Лайонс, отошлите ее обратно в трущобы, — посоветовала Лидия Поттер. — Мои родители будут очень недовольны, если узнают, что я общаюсь с такими, как она.

Харриет на это лишь ухмыльнулась:

— А большого коричневого паука под нос не хочешь получить, когда заснешь?

Эмма сжала руку Харриет:

— Ничего подобного ты не сделаешь. Пожалуйста, Харриет, веди себя прилично.

— Зря стараетесь. Ничего у вас не получится, и все это знают. Я плохо кончу и остальных испорчу. — Она произнесла это равнодушно и без всякого вызова, как будто давным-давно смирилась.

Эмма разрывалась на части. У нее были обязательства перед платными ученицами, она обещала родителям, что их дочери из неловких особ превратятся в обворожительных юных леди.

Но никто не хочет помогать попрошайкам и сиротам, покинутым и униженным. Неужели все они безнадежны? Разумеется, не все. И, разумеется, совестливая женщина не может спать спокойно, не сделав попытки им помочь.

Эмма отпустила руку Харриет.

— Я попробую еще раз. — Она взяла со стола учебник и продолжила урок: — Изобретение столовых приборов, таких как ложка, предшествовало появлению колеса.

— Черт! Кто бы догадался? Не все ли равно? — пробурчала Харриет.

Эмма не обратила внимания на то, что ее прервали.

— Кто-нибудь знает, что отличает джентльмена от — мне претит произносить это слово — деревенщины?

— Его предки? — радостно выкрикнула мисс Баттерфилд.

— Нет. Это умение пользоваться вилкой…

— Ничего себе! — фыркнула Харриет. — Такое и в голову не придет.

— …вместо ложки, — спокойно закончила Эмма. — Использование, вилки вместо ложки отличает джентльмена от человека более низкого происхождения. Осмелюсь заметить, что до сих пор на нашем просвещенном острове живут люди, которые не едят, а черпают еду, да и понятия не имеют о приличном поведении за столом. Харриет тоскливо смотрела на Эмму:

— Леди Лайонс, неужели вы взаправду думаете, что есть ложкой — самое страшное преступление? Я бы вам порассказала…

— Пожалуйста, не надо, — поспешила отказаться от подобной услуги Эмма и зажала пальцем дергающееся веко правого глаза. Голова готова была разорваться. — А сейчас, девочки, пора набросить шали, взять альбомы для рисования и пройти в сад. Я жду от вас рисунков с изображением чего-либо красивого, того, что вам понравится.

— Я знаю, что нарисует Харриет, — пробурчала мисс Баттерфилд.

Харриет презрительно фыркнула:

— А я знаю, что кое-кто тоже это нарисует. Съела?

— Харриет, иди наверх, — приказала Эмма. — Почитай книжку или… подремли.

— Чего?

— Ни в коем случае не смей снова побеспокоить лорда Вулвертона. Слышишь?

— Слышу-слышу.

— О Господи! — Шарлотта поспешно накинула плащ. — Я пойду вместе с девочками. Как бы Харриет опять что-нибудь не придумала.

— Понимаю, — вздохнула Эмма.

— Как ты намерена с ней поступить? Она неисправима.

— Я в этом не уверена.

— Я бы на твоем месте надрала ей уши.

— Поверь, я с трудом удерживаюсь. Да, я знаю, что все считают меня слегка ненормальной, раз я пытаюсь перевоспитать уличную девчонку. Вероятно, я действительно ненормальная.

— А я думаю, что, вероятно, ошибаются все, кроме тебя. — Шарлотта ласково улыбнулась Эмме. — Ты уже перевоспитала кое-кого из учениц.

— Мой успех очень скромный.

У Эммы было три случая, когда ее альтруизм увенчался успехом. Одна девушка стала умелой экономкой, ее сестра вышла замуж за судью, а третья уехала работать учительницей в Глостер и обвенчалась с аптекарем.

Никто не знал, как эти маленькие победы поднимали Эмме настроение.

Она сочла своим жизненным предназначением превратить Англию в прибежище для воспитанных, утонченных людей. И эта цель дала ей силы после свалившихся на нее почти одновременно несчастий — смерти брата, отца и мужа.

Возможно, ей была свойственна характерная для Боскаслов самонадеянность. Она верила в то, что обладает способностью усовершенствовать окружающих. По крайней мере, она в отличие от братьев направила бойцовский дух Боскаслов на пользу человечеству.

Но все это было до прошлой ночи.

Прошлая ночь… когда она доказала — правда, только себе, — что Эмма Боскасл не лучше, чем остальные члены ее скандальной семьи. Возможно, она из всех самая испорченная, а если это так, то в семье не останется никого, кто мог бы сделать ей выговор.