Дьявольские шутки

Бермуда в ответ только рассмеялся, вороны снова закричали, а потом растворились, на этот раз вспыхнув чёрным огнем и оставив после себя горстки пепла. Рагиро поморщился: больше белых роз Габриэля он ненавидел чёрных воронов Бермуды. Но отчего-то стоя на носу «Гекаты», он почувствовал, как вся былая неуверенность прошла, словно не было никогда переживаний, словно голова никогда не взрывалась от мыслей, что будет после.

— Зачем же так категорично? — притворно удивился Бермуда.

Ответом ему послужило молчание.

Позади из тумана стали появляться чёрные корабли без парусов. На палубах стояли люди в чёрных длинных плащах.

***

«Эгерия» стремилась следом за уходящим Маледиктусом, впервые преследуя остров, а не другой корабль. Как только судно приблизилось, берег вдруг отдалился. Погоня казалась абсурдной и бессмысленной, но длилась недолго: Проклятый остров — теперь отчего-то один — остановился, а «Эгерия» остановилась у самых берегов. Риган, ничуть не удивившись, осмотрел сушу, до которой палуба корабля едва ли не дотрагивалась: нужно было выманить Бермуду с его острова в море, но он не видел ни Бермуды, ни кого-то другого. Лишь чёрные птицы с пустыми глазницами, кружившие вокруг и приземляющиеся на «Эгерию».

Его голос раздался неожиданно, и Риган с командой могли слышать только то, что говорил Бермуда. Он медлил, оттягивал время. Вот только зачем?..

Юшенг тихо подошёл сзади, тоже внимательно вслушиваясь в слова Бермуды, хмурился, устало выдыхал, но сам никак не комментировал. Риган пытался казаться не таким встревоженным, каким был на самом деле. Его рука уже лежала на рукояти револьвера, и он в любой момент был готов вступить в смертельный бой. Перед глазами на секунды мелькнуло улыбающееся лицо Илы.

В тумане стали появляться чёрные корабли без парусов.

— С нашей стороны было глупо полагать, что он примет нас с распростертыми объятиями, верно? — спокойно спросил Юшенг.

И Риган действительно чувствовал в нем спокойствие. Юшенг Ли всегда отличался уравновешенностью, которой позавидовали бы многие. Даже в таких безвыходных ситуациях.

Риган, сжав рукоять револьвера сильней, согласился, а потом развернулся так, чтобы разглядеть хотя бы часть обступивших их кораблей и понять, как правильней поступить.

Юшенг терпеливо ждал. Джия равнодушно уставилась на один из подошедших вражеских фрегатов. В тумане можно было рассмотреть лишь тени тех, кто выступил против них по приказу Бермуды. Все похожие друг на друга, в одинаковой одежде, Джии они казались безликими. Она выглядела так, как будто уже умерла или вот-вот собиралась испустить последний вздох. Юшенг уже видел такое выражение лица у неё: всякий раз, когда она предчувствовала драку, Джия становилась равнодушной. Она всего-то пыталась уйти от реальности, в которой было слишком много жестокости. Со всей её любовью к оружию, Джия не любила драться. За спиной у неё висело огромное ружье.

Внимание Ригана привлек один-единственный корабль, подошедший ближе остальных. Даже в белой пелене он казался смутно знакомым, но Риган так долго не выходил в море, что точно не мог его нигде видеть, потому что корабли без парусов никогда не подходили к берегам. Кроме «Гекаты», да и то всего единожды.

Корабль без парусов не останавливался, Риган различал уже несколько человеческих фигур, облаченных в знакомые плащи. У одной из них он видел копну красно-рыжих волос, которая бросалась в глаза даже сквозь туман.

Когда корабль без парусов подошёл совсем близко, Риган смотрел ей в глаза и знал, что её узнал бы из миллионов даже спустя столько лет. Юшенг на мгновение удивлённо распахнул глаза, встретившись с ней взглядом, но сразу же взял себя в руки: от неё стоило ожидать подобного, ведь она всегда была неуправляемой.

Она хмурилась, как обычно, и кусала нижнюю губу, тоже как обычно. Глаза блестели яростью, но смягчились: сначала — потому что увидела флаг Весёлого Роджера, а потом — потому что увидела Ригана и Юшенга. Она знала, что их узнала бы из миллионов даже спустя столько лет. Не могла не узнать тех, кто когда-то сражался бок о бок с ней и с её покойным мужем.

Название корабля, под парусами которого ходили она и её муж, всплыло в памяти и отдалось болью в груди: «Неберис». Тот самый разрушенный, потонувший «Неберис».

— Джеральдина, — в один голос выдохнули Риган и Юшенг.

Ни Риган, ни Юшенг уже не надеялись встретиться с Джеральдиной, женой Джеральда, их давнего друга, погибшего больше пятнадцати лет назад. Его поймали и казнили, оставив Джеральдину одну, и она, не долго думая, решила отомстить королеве. Риган даже не догадывался, сколько армейских судов она потопила при жизни и сколько — после того, как отправилась на морское дно. Её по праву называли Дьяволицей, потому что она была истинным воплощением зла — но только для тех, кто служил королеве, кто служил церкви. Пиратов она никогда не трогала, потому что сама была пираткой, возможно, самой опасной из всех.