Дьявольские шутки

Рагиро хотел усмехнуться, но что-то — ледяной тон ли, явственный холод ли, пробравший до костей, — заставили его потеряться на миг, упустить момент. Он сдал свою позицию. Его нападки выглядели как оскал щенка или раненного зверя. Раньше такого не было. Бермуда видел, как Рагиро ступал по тонкому льду, пытаясь скрыть свои мысли и чувства, пытаясь навлечь беду только на себя и ни на кого более.

— Не вижу смысла продолжать этот абсурдный диалог.

— Какая строптивость, — вроде бы удивленно, но бездушно произнес Бермуда. — Знаешь, я не получаю никакого удовольствия, отрывая тебя от порученной тебе миссии.

— Тогда какого чёрта ты меня вызвал? — прикрикнул Рагиро. Чувство самосохранения покинуло окончательно.

— Я сделал из тебя своего капитана по трём причинам. Первая — твоя сила. Вторая — твой ум. Третья — твоя воля. Последняя приказала тебе согласиться на мои условия. Твоя колоссальная сила всё ещё прогрессирует. Но твой ум… Ох, неужели я тебя переоценил?

Рагиро не успел понять, что произошло. Бермуда только что стоял рядом, но тут же через секунду он исчез. Крепкая рука схватила его за ворот плаща, будто нашкодившего котёнка, и швырнула о стену. Миг — он уже лежал на полу, ещё миг — тяжелый сапог ударил его под дых. Рагиро закрылся руками, нападение прекратилось. Как только тёмные пятна перестали всплывать перед глазами, он увидел, что Бермуда сидит перед ним на корточках. Появилось чувство, будто он осматривал его почти сочувственно.

— Мне казалось, я довольно доходчиво объяснял тебе твои обязанности и твои полномочия. Я не одобряю твоё увлечение этим молодым капитаном. Ты меня понял?

— Мы заключили сделку, — прохрипел Рагиро, поднимаясь на колени и утирая кровь с уголка рта. Он, избегая прямого взгляда, добавил: — Двадцать лет моей службы тебе в обмен на его жизнь. Что по истечению двадцати лет Лерт будет жить.

Бермуда кивнул, а после, как показалось Рагиро, едва ли не промурлыкал, смакуя какую-то одному ему понятную радость:

— Ты собственной кровью подписал договор. Тебя никто не заставлял. Двадцать лет. Они мои.

— Он жив.

— Жив.

— Жив! А значит...

Бермуда смеялся, и в этих коротких, лающих смешках гулом от стен отражались худшие кошмары людей: детские крики и плач, слышанные им в детстве у Инганнаморте, рыдания женщин при вести о том, что их мужей, сыновей, отцов похитил Морской Дьявол, отчаяние тех, чьи души, чья воля отныне им не принадлежали, тех, кто обречен на смерть. Этот смех перебирал натянутые до предела нервы Рагиро. Его бросило в холодный пот.

— А это значит, что веселенькая получилась шуточка. Давно на своем веку я такой не встречал, разве что с одним человеком, на которого ты удивительно похож. Но, мой мальчик, мой милый мальчик... — и тон Бермуды с насмешливо-открытого вновь превратился в ледяной, угрожающий, наполненный до краев тёмной убийственной силой. — Твоя жизнь принадлежит мне. Твоя душа принадлежит мне. Твоё сердце принадлежит мне. И даже твои чувства принадлежат мне. Во всяком случае ещё на семь лет. А дальше… дальше все будет зависеть от тебя.

Цветы исчезли, оставляя за собой запах гари. Бермуда, напоследок коснувшись ладонью щеки Рагиро, растворился в дыму.

ГЛАВА 10

«МАСТЕР МОНРО»

 

Монро жил затворником. В маленьком домике где-то в самом отдаленном уголке, один с псом, которого подобрал, и двумя кошками. На острове его любили, хоть и говорили, мол «мужик немного не в себе». Но у всех он все равно вызывал улыбку. Никто к нему особо не лез, да и сам Монро не старался ни с кем подружиться. Общества трех зверей и — иногда — Ханны ему вполне хватало. К ведьме он заходил за ее настойками, от которых у нормальных людей глаза выкатывались.

Издалека его жилище Эйлерту и Грэму показалось полуобвалившимся, но на деле оказалось просто маленьким и очень старым. Из-за дома шел дым и пахло чем-то паленым. У входной двери лежала черная собака, слабо виляющая хвостом, и две кошки, недовольно поглядывающие в сторону непрошенных гостей. Одна кошка потянулась и зевнула, махнула хвостом и грациозно завернула за дом. Эйлерт уставился на животных, Грэм — на дым.

Послышался мужской голос, но разобрать, что он говорил, было невозможно: что-то шумело, будто лошадь, не прекращая, стучала копытами о дерево. Эйлерт и Грэм переглянулись и направились туда, откуда доносился звук.

Монро оказался невысоким мужчиной с кудрявыми темными волосами и в очках, у которых одно стекло было треснуто. Он недоумевающе оглядывался по сторонам в попытке что-то найти и совершенно не замечал прибывших незнакомцев. Кошка ткнулась лбом ему в ногу; он, улыбнувшись, погладил ее и только потом заметил обломанную деревянную палку с куском тонкой ткани. Обрадовавшись, Монро поднял вещицу, смахнул остатки песка и непонимающе уставился на Эйлерта и Грэма.

— Добрый день, господа! Чем могу вам помочь? — без тени смущения произнес Монро.

Он улыбался, а о его ногу терлась кошка, громко мурча.

— Он чокнутый, — почти не размыкая губ, прошептал Грэм.