Дьявольские шутки

— Тебе было интересно? — Риган давно не повышал голоса, но рядом с надменным, насмешливым Райнером забыл, как держать себя в руках. — Ты самый отъявленный подонок из всех, кого я знаю. Только ты мог смеяться над её мечтами и пойти за ней ради интереса.

Райнер не возражал, но и не согласился. Только огрызнулся:

— Твоя личная неприязнь ко мне не является причиной, чтобы мня ненавидеть или бить.

И, если бы в этот момент в кухню не вошла рассерженная Нала, Риган бы ударил его снова. Она хлопнула дверью, широкими шагами преодолела расстояние между ними и остановилась по середине.

— Немедленно замолчите! Оба! — вскричала Нала. — И проявите хоть немного уважения. Если не к друг другу, то хотя бы ко мне.

Она устало закатила глаза и указала на дверь, намекая, чтобы мужчины покинули её дом. Ни Риган, ни Райнер не стали спорить с рассерженной Налой Лир. Оба догадывались, что она стала женой Нельса не за красивые глаза.

Риган извинился перед ней и вышел, больше не произнося ни слова. Райнер, хмыкнув, направился к спальне, где был Рагиро и Эйлерт.

 

***

 

Небо темнело быстро. Ни туч, ни солнца, ни облаков — только ровное чёрное небо. Ханна отпустила руку Грэма и остановилась лишь тогда, когда они приблизились к морю. Она вела его окольными путями и вывела на безлюдный пустой берег. Был один песок — и ни одной живой души, кроме них. Грэм не сопротивлялся, он даже не ругался и не ворчал, а молча шёл за ведьмой. Где-то далеко пели птицы, но их пение не успокаивало, скорее наоборот — заставляло волноваться сильнее. Шум моря действовал на нервы, и Грэм не мог дать этому разумное объяснение.

Он с любопытством смотрел, как Ханна разулась и пошла по песку босиком. Как зашла в воду и как обернулась к нему, словно ждала, что Грэм сделает то же самое. И Грэм сделал.

Ханна снова взяла его за руку, но на этот раз ненавязчиво, с долей нежности. Она аккуратно переплела их пальцы и несильно сжала чужую ладонь, приблизилась вплотную и положила голову Грэму на плечо.

— Зачем мы здесь? — первым их молчание нарушил Грэм. Вопрос прозвучал без претензий, мягче, чем он говорил обычно. Ханне это понравилось, как Грэму неожиданно понравились ее прикосновения. Оба не торопились.

— Чтобы насладиться спокойствием и гармонией этого мира.

Грэм редко понимал Ханну. Вернее, почти всегда не понимал. Но были моменты, когда её странные слова становились вдруг прозрачными и превращались в отголоски его собственных мыслей. Как сейчас.

— Мы умрём? — он не понял, как и зачем спросил об этом, потому что точно был уверен, что не хотел знать ответа. Грэм думал, что Ханна начнёт говорить загадками, но гадалка только хмыкнула, а потом спокойно произнесла:

— Все когда-нибудь умирают. Даже такие чокнутые ведьмы, вроде меня, и такие самодовольные эгоисты, вроде Райнера Финна. Этот мир ещё не создал ничего вечного. И вряд ли когда-нибудь создаст.

Ханна Ламан никогда не была похожа на нормального человека или на сумасшедших гадалок-шарлатанок. Все её слова — на удивление точны; все её предсказания — безошибочно сбывались. Ханну подобная достоверность пугала, но с годами она смогла примириться даже с этой своей стороной.

Грэм не воспринимал ведьму серьёзно, скорее причисляя к гадалкам-шарлатанкам, но внутренний голос кричал, что он не прав, потому что настоящие ведьмы говорили только правду и ничего кроме правды.

— Мы умрём в этой битве? — уточнил свой вопрос Грэм.

Любопытство брало верх, несмотря на нежелание знать ответ. Он спрашивал себя, каков предел у возможностей Ханны и был ли этот предел вообще. Как одна женщина могла видеть исход таких глобальных событий?.. И почему тогда она не пыталась изменить судьбу всего мира, раз владела такой силой?..

— Мы — нет. Но кто-то в ней обязательно погибнет, — Ханна приподнялась на носках и свободной рукой коснулась щеки Грэма, разворачивая его лицо к себе.

Грэм любил Ханну. Он смотрел в её темные широкие глаза и знал, что сделает все возможное, чтобы она не умерла в битве, которая должна была случиться совсем скоро. Даже несмотря на то, что защищать нужно не Ханну, а его, Грэма, обычного человека.

Имён Ханна не назвала, Грэм не спрашивал. Если кому-то было суждено погибнуть, то они постараются это предотвратить. Вдруг получится?.. Ханна же говорила, что судьбу можно изменить. А Ханна никогда не ошибалась.

Он поцеловал её так, как не целовал никого другого. Она поцеловала его так, как могла целовать только любовь всей жизни.

— Что будет после? — Грэм прервал поцелуй, но не отстранился от Ханны, шепча ей прямо в губы. Ведьма улыбалась — нахально и кокетливо.

— После? — Ханна немного удивилась, но улыбка не исчезла. — После будет жизнь. Поверь мне, ничего не поменяется. Кто-то выживет, кто-то умрёт. Одна сторона выиграет, другая — проиграет. То, что затеял капитан Лир не является исключением. Мир видел сотни, тысячи таких битв. И мир увидит ещё миллионы сражений, которые повлияют на всю вселенную. Или не повлияют. Ход истории не изменится.

Грэму становилось не по себе с каждым новым словом Ханны. Не она ли убеждала, что судьбу можно…