Дьявольский остров

Погода была тихая, спокойная, почти штиль. Только плеск весел нарушал безмолвие морского простора.

Село солнце. Ярко засветила луна, ярко-белый блеск ее почти круглого диска прорезал черное небо. Звезды усыпали чашу небосклона.

– Завтра к вечеру, если все так и будет, мы ступим на землю, – сказал Аапели, глянув на наручный компас, – идем прямо на Аланды.

Кривошапкин подумал: «Просто какой-то заколдованный круг, эти острова нас никак не могут оставить в покое».

На самом деле круг замыкался. Ирония судьбы: откуда беглецы сбежали, туда и возвращались. И если бы их опознали, то, ясное дело, обвинили б в убийстве охранника на вышке и заместителя коменданта. А если бы еще пришло сообщение с острова Лагскар, где Бронислав учинил полный разгром, беглецов без суда и следствия могли бы поставить к стенке. И никто бы разбираться не стал, что жители Лагскара сами хотели убить красноармейцев…

Часам к восьми вечера, а в это время года на Балтике уже ложилась густая ночь, ни зги не было видно. Ракетницами решили не пользоваться, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание русских. Попасть в плен в планы подводников не входило.

Волнение на море заметно усилилось.

– Проверить жилеты, – приказал Аапели.

Его сорванный голос часто раздавался над поверхностью моря.

– Привязаться к борту плотов! Личное оружие снять и закрепить на леере! Расстегнуть бушлаты!

На самом деле, если бы кого-нибудь разбушевавшееся море вдруг бросило за борт, то тяжелый бушлат и пистолет в кобуре значительно уменьшили бы шансы на выживание.

Волны становились с каждой минутой все круче, порывы ветра били в лицо морякам.

Надувные плоты начали «выплясывать» круговые фигуры. Их борта осыпали холодные соленые брызги. Ветер уже превратился в шквальный. После очередного удара волны Кривошапкин потерял из виду второй плот. Туман мелких капелек воды, что поднимался от бушующего моря, словно в густой взбитой сметане скрыл очертания средства спасения, где находились его товарищи. Стена воды опрокинулась на него и на тех, кто был рядом…

Еще большая масса воды упала на плот, которым с трудом управлял Валттери, до боли в кистях рук орудуя коротким веслом. Вода ударила в грудь опирающемуся спиною в борта плавсредства интенданту. Оказалось, что Вэйнамоинен хорошо разбирался в поставках провианта, но совершенно не разбирался в морских узлах. Веревка поползла и внезапно развязалась. Интендант субмарины вскинул руки, поток плотной соленой воды выбил его с плота в холодное море.

Вэйнамоинен закричал, но ветер заглушил его отчаянный крик. Барахтаясь, интендант пытался зацепиться руками за леер. Следующая волна лишила его и этой возможности. Она затянула его под воду, а затем несколько раз подняла над плотом, выкинула на самый гребень, а затем бросила в пенный водоворот.

Валттери пригнулся, закрыв руками лицо от нахлестывающей воды, – он видел, как крутило Вэйнамоинена, но помочь ему он ничем не мог. Всеми силами он сам держался за канат, которым были опоясаны борта плота.

Волны накрывали и Шпильковского, и Вернидуба. Они лежали на дне плота, укутанные водонепроницаемой тканью, тяжелые пласты воды накрывали их, вжимали в брезент.

Валттери отчаянно греб по заданному курсу, пока полностью не выбился из сил. Короткое весло чуть не выскользнуло у него из рук. И вдруг весло цепкой рукой перехватил Бронислав. Теперь настал его черед взяться за работу.

Мощными гребками он преодолевал накаты волн. Валттери от утомления тут же забылся беспокойным сном. Бушлат корабельного врача был весь пропитан водой, руки давно не чувствовали холода. На шее болтался компас, по которому корабельный врач точно держал курс. Брониславу не нужно было слов, чтобы разобраться, в какую сторону править.

«Ну что, – подумал краснофлотец, – вот теперь этот финн мой… И можно сделать все тихо, спокойно и без свидетелей. И если что, преподнести все таким образом, что во всем виноват шторм. И не лезть на рожон, как это хотел сделать Данила. Салаге не очень повезло, что его забрали на плот с матросами. Но он знает финский, выкрутится. Ведь он все-таки разведчик».

Бронислав посмотрел на Валттери. Тот, казалось, совершенно без чувств лежал на плоту.

«Ослабить веревки – и все… Очередной вал его смоет…»

Бронислав уже хотел было приподняться, чтобы привести в исполнение свой план, однако здравый расчет остановил его: «Валерьянка без сознания, грести придется только мне. А выдохнусь – все, крышка. Нет, пускай белофинн еще поработает. Будем грести по очереди».

Всю ночь плот бросало по волнам. Наутро, вернее, ближе к обеду следующего дня, когда забрезжил на горизонте рассвет, среди пенных зубцов воды показалась белая полоса.

«Лёд», – догадался Валттери.

Как раз была его очередь грести.

Там было спасение. Возле берегов море замерзло. И по льду можно дойти до земли.

Но до этого льда еще надо было добраться!