Дъявольский цветок и ее мужчины

Ян и Том спали сидя за столом у Доктора в кабинете, голова Тома лежала на столе, а голова Доктора покоилась в кресле. Телефонный звонок разбудил Яна. Звонила Эми. Доктор глянул на часы, была половина первого ночи. Тома он будить не стал, пусть спит до утра. А Эми в трубку прошептал:

– Том спит, он пьян. Я не буду его будить.

– Не буди, пусть спит, – сказала Эми. И сама, стянув с себя одежду пирата, завалилась в постель голой и заснула так крепко, как не спала уже давно.

Ей ничего не снилось, но сладкая боль была во всем теле, и она ее явно чувствовала, даже во сне. А проснувшись утром, поняла, что сама хочет продолжения вчерашней ночи. Ее неумолимо тянуло к этому молодому парню. Что-то в нем было такое, о чем она давно забыла, но очень хотела вспомнить. И сама решила поискать уединенный уголок на базе, где бы она могла уединиться со своим новым любовником, к которому ее тянуло все ее женское начало.

Том проснулся утром от того, что у него дико болела голова и затекла рука. Он сразу даже не понял, где находится, напротив него в кресле храпел Доктор. И тогда он вспомнил, что было вчера: коньяк, шахматы и Ян.

– Хорошо, если бы Эми уже не было в апартаментах, – подумал Том, – как я в таком виде сейчас заявлюсь к ней?

Посмотрел на часы, был уже десятый час утра.

– Значит, Эми давно на плацу, вот и хорошо, успею до обеда привести себя в порядок.

Эми делала утреннюю пробежку, к ней присоединился Алекс. В самом дальнем углу сада они заметили сторожку садовника.

– Ты продолжай бежать, а я сама обследую этот уголок, – сказала Эми Алексу. Алекс продолжал бег, а Эми забежала в домик. Он был пуст. На полу валялись букеты засохших цветов, вероятно, в этом доме давно никто не жил и не появлялся.

«Надо бы все привести в порядок, – подумала она, – и этим займется Алекс».

Она догнала Алекса на беговой дорожке, приостановилась, махнула ему, чтобы он остановился, за деревьями их было не видно, и сказала ему:

– Я нашла домик, он пуст, но его надо привести в порядок, этим ты займешься после обеда, все вычисти и вымой, только незаметно, а я притащу надувной матрас. Тогда у нас будет время для двоих даже днем.

– Я все понял, бежим, а то кто-то бежит нам навстречу.

И они побежали по беговой дорожке, каждый по своей. Навстречу им бежал полковник. Пробегая мимо, он очень внимательно посмотрел на Эми и заметил у нее на губе ранку. Эми почувствовала взгляд полковника и подумала: он может догадаться и очень скоро отправить Алекса на остров, а теперь ей этого не хотелось. Ее тянуло к этому парню так же, как и его к ней.

После обеда Алекс зашел на кухню, стащил из угла метлу, швабру и ведро для мойки полов и направился к домику садовника, который они обнаружили в самом дальнем углу огромного сада. Недалеко от домика была колонка, вероятно, садовник поливал из нее цветы для своей дамы сердца, которых так много валялось на полу.

Алекс все вымел, вымыл окна, протер все, что можно было протереть, аккуратно, чтобы никто не видел, отнес назад все на кухню и стал ждать Эми. Через час после обеда Эми пришла с надувным матрасом. Но надувать они его не стали, бросили на пол, Эми уложила Алекса на матрас на спину, села на него верхом и начала учить своему искусству любви.

– Только не кричи, – шептала она ему, – нельзя, чтобы хоть кто-нибудь нас здесь обнаружил.

В перерывах между сексом, ласками, поцелуями и другими любовными шалостями Эми предложила Алексу полететь вместе с ней в Марсель за его матерью.

– Представляешь, какое-то время мы будем с тобой одни в шикарном отеле, без всякой опаски, что нас ктото заметит. А потом сразу улетим на остров, на какой ты укажешь полковнику. Ты, я и твоя мама. И еще какоето время мы будем вместе.

Алекс согласился сразу. Ему было все равно, куда лететь, лишь бы рядом была она, его сумасшедшая любовница, его женщина, о которой раньше он даже мечтать не мог.

Он был так счастлив, в этот момент он любил всех, и мать, и отца, да ведь если бы они тогда не согрешили, не было бы и его, Алекса, и если бы отец не выкрал его, он никогда бы не узнал Эми, эту бесподобно красивую, такую умеющую любить женщину, с которой, даже просто стоя рядом, трясет от желания немедленно завладеть ею. Он улыбался сам себе, своему счастью, своей любви. И летел на эту любовь, как мотылек на огонь, даже не предполагая, что можно на таком огне спалить не только крылышки, но и сердце.