Дьявольский заговор (ЛП)

— Определённо. Жаль, что я сейчас живу с Марни. Если бы я мог встречаться с Анжеликой, я бы не выпускал её из постели целыми днями. Никогда. Это был бы просто безостановочный спортивный трах уровня олимпийских соревнований.

Выражение лица Олсона не изменилось, когда он сказал:

— Она моя дочь.

— Что ты сейчас сказал?

— Она моя дочь.

Это то, что я уже слышал от тебя, но это нихрена не круто.

Майк почувствовал, как его лицо вспыхнуло. Он поёрзал в кресле и почувствовал себя ещё более нервным, чем когда-либо, когда сказал:

— О том, что я сказал…

Олсон отмахнулся.

— Расслабься. Конечно, ты так чувствуешь. Не ты первый, не ты последний. Ты можешь поиметь её, если хочешь. Я устрою это.

Майк долго смотрел на него с открытым ртом. Он представил, как на самом деле трахает Анжелику, и несколько секунд не мог связно думать ни о чём другом. Но затем ничтожная, болезненная реальность того, что предлагал Олсон, наконец дошла до него, и страсть, поглощающая его, увяла и умерла.

Господи, — подумал он. — Этот парень действительно говорит о сутенёрстве собственной дочери?

Эта мысль вызывала у него отвращение на многих уровнях и вызывала стыд за его собственные похотливые мысли. Влечение, которое он испытывал к Анжелике, было нормальным и понятным, но теперь оно было испорчено этим отвратительным предложением.

Олсон удивил его смехом.

— Усмешка на твоём лице говорит мне, что ты считаешь моё предложение предосудительным, что я нахожу забавным, — он наклонился вперёд и положил руки на край стола. — Мы сатанисты, Майк. Извращать естественный порядок и оскорблять Бога — вот чем мы занимаемся, — он улыбнулся. — По крайней мере частично.

Майк попытался придумать адекватный ответ на это и потерпел неудачу.

Олсон ухмыльнулся.

— Поможет ли вообще, если я скажу тебе, что она не моя биологическая дочь, что она приёмная?

Это ни черта не помогает, но многое объясняет, в том числе тайну того, как жаба вроде тебя произвела на свет такую ​​богиню. Я должен был сразу знать, что это дерьмо невозможно.

Майк немного восстановил самообладание и выпрямился в кресле.

— Может быть. Впрочем, мы могли бы поговорить об этом в другой раз. Я бы очень хотел знать, что происходит с этим конвертом. Я опоздал с работы, а теперь ещё позже приеду домой. Я действительно хотел бы просто покончить с этим.

Олсон кивнул.

— Понятно, — он отодвинул стул от стола и встал: — Пойдём прогуляемся.

Майк последовал за ним из кабинета и пошёл по короткому коридору, пока они не достигли хлопающих двойных дверей. Олсон толкнул дверь, и Майк поспешил за ним. Как он и подозревал, это была кухня. Было много шума, звона посуды и скоротечной болтовни персонала. Работники кухни по-прежнему были сосредоточены на своей работе и почти не заметили вторжения, когда Олсон подвёл Майка к ещё одной паре хлопающих двойных дверей в другом конце кухни. За этими дверями была кладовая и двери в морозильные камеры.

Майк был сбит с толку больше, чем когда-либо. Он не мог себе представить, почему посылка, представляющая интерес для Дьявольского Заговора, может быть спрятана в недрах ресторана. Если бы это было что-то особенно секретное, не лучше ли было бы хранить это где-нибудь в менее публичном месте? Ну да, конечно, это было бы логичнее. Дьявольский Заговор сделал много вещей, которые на первый взгляд не имели никакого смысла.

Олсон отвёл его в дальний угол кладовой, где он остановился и посмотрел на Майка.

— Вот твоя посылка.

Он хлопнул по закрытой крышке синей металлической бочки. В крышке бочки были просверлены три небольших отверстия. Увидев их, у Майка вновь пробудилось грызущее чувство беспокойства, охватившее его во время поездки сюда, хотя сначала он не понимал, почему.

Он нахмурился.

— Что это?

На крышке бочки лежал лом. Олсон схватил его и использовал, чтобы открыть крышку. Отложив крышку, он поманил Майка заглянуть внутрь, что тот и сделал с крайней неохотой. Он подозревал, что вот-вот увидит что-то невыразимо отвратительное или тревожное.

Он был прав насчёт тревожной части.

Маленькая девочка лет шести-семи смотрела на него ошеломлёнными глазами. На ней было рваное платье в горошек. Одна щека была испачкана грязью из-за того, что она прислонилась к стенке внутренней части бочки. Она была связана и с кляпом во рту.

Майк отступил назад и подавился желчью. Он не чувствовал себя так плохо с той ночи, когда его первая встреча с заговорщиками… с того момента, как он вонзил тяжёлое лезвие топора в шею Донни Уилкерсона.

— Боже мой…

Олсон закрыл крышку и вопросительно посмотрел на него.

— Ты в порядке, Майк?