Дьявольский заговор (ЛП)

Вечер превратился в неустанное и бесстрашное исследование плоти и многочисленных чудесных способов, которыми три пылающих и полных желания тела могли переплестись в погоне за бесконечным плотским блаженством. После того, как он предался этой затянувшейся паузе декадентского наслаждения, мысли о девочке в бочке редко посещали его сознание. И каждый раз, когда это случалось, либо Марни, либо Надя отбрасывали тревожные образы прочь, очередным искусным манипулированием его телом. Они были самыми искусными партнёрами по спальне в его жизни, каждая из которых обладала, по-видимому, бесконечными знаниями о том, как поднять его на вершины тающего чувства экстаза, а также в равной степени умела отодвинуть его от пропасти и ещё больше отсрочить неизбежное, освободить его тело, взывающее к достижению. Через некоторое время это стало почти формой пытки, так как они неоднократно заставляли его кричать и молить о помиловании оргазма. И они наслаждались его «страданием», часто насмехаясь над ним и хохоча. В первый раз он кончил только через час после того, как с него сняли одежду. Когда это, наконец, произошло, он лежал на кровати, задыхаясь, и несколько головокружительных мгновений пытался собрать воедино разрозненные фрагменты своего сознания.

Но это был далеко не конец праздника. Они накачали его вином и марихуаной и заставили смотреть, как они любили друг друга с живительной звериной яростью, которая достаточно скоро заставила его снова быть готовым к действию. Так продолжалось ещё несколько часов. К тому времени, когда они, наконец, позволили ему отдохнуть и уснуть, казалось чудом, что ему удалось удержать хоть каплю здравомыслия. Мысли о девочке в бочке остались в безвыходном положении, когда он начал спускаться по спирали в беспамятство. В его разуме не было места ни для чего другого, кроме изнурительных размышлений о том, что эти женщины сделали с ним. Прямо сейчас. Сегодня вечером. В это было почти невозможно поверить, даже когда его взгляд блуждал по гладким обнажённым фигурам женщин, прижавшихся к нему по обе стороны.

Надвигался момент расплаты. Но что бы ни случилось в течение следующих двадцати четырёх часов, было одно, чего он никогда не сможет отрицать: секс с полностью преданными своему делу чокнутыми сатанистками, несомненно, это был не сон. И это была последняя сознательная мысль, которая последовала за ним в сумрачную бездну сна и забытых сновидений.

Когда он проснулся, сквозь тонкие занавески над кроватью пробивался солнечный свет. Надя всё ещё спала — и всё ещё обнажённая — рядом с ним. Марни не было, и на мгновение он рассеянно задумался, что с ней стало. Но тут в его сознание проник звук бегущего где-то поблизости душа. Тайна разгадана. Девушка была машиной. Независимо от того, как сильно она веселилась прошлой ночью или как мало спала, она всегда вставала первой и всегда казалась ничуть не измученной. Однажды утром он спросил её, как она это делает, и она сказала ему, что заключила сделку с дьяволом. Это было признаком того, насколько перевёрнутой реальностью стало для него то, что он не был до конца уверен, было ли это замечание шуткой или констатацией факта.

Взгляд на часы у кровати заставил его сердце сжаться.

07:07 утра.

До начала его смены в колл-центре оставалось меньше часа, а он всё ещё лежал в постели. Он осторожно отстранился от Нади. Она застонала и немного потянулась, но не проснулась.

Слава Богу.

Последнее, чего он хотел сейчас, так это иметь дело со всеми потенциальными отвлекающими факторами, которые могла бы представлять обнажённая и полностью проснувшаяся Надя. Собрать своё дерьмо в достаточной степени, чтобы заставить его работать вовремя, было сомнительным предложением, как сейчас обстоят дела. Поэтому он изо всех сил старался не толкать кровать, когда вставал и искал на полу свою одежду. Одевшись, он не мог не посмотреть на великолепно раздетое тело Нади. Он вспомнил старую поговорку о том, что некоторые вещи лучше оставить для воображения. Надя была убедительным доказательством того, что это не всегда было правдой. То, что он увидел её обнажённой, не развеяло его первоначального впечатления, что она, возможно, самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Наоборот, это усилило впечатление. Она была нечеловеческой. Это было действительно слишком плохо для слуги зла.