Дьявольское биополе

В этот самый лаз протиснулись еще двое – тусклые парни, дежурившие на улице.

– Товарищи дружинники, вы будете понятыми.

– Боря, вызови следователя, – посоветовал я.

– Уже.

Сперва я подошел к Кожеваткину – он уставился на меня как младенец. Очевидно, что напичкан препаратами до умопомрачения. Усатого я миновал, ибо это всего лишь исполнитель для пробивания лаза да хищения трупа. Возле Смиритского я оказался в тот момент, когда Леденцов отбирал у него сумку с деньгами.

– Думаете, поймали? – он жутко повернул орбиты глаз.

– Думаю, – подтвердил я.

– Изучать планетарный дух старик согласился добровольно, деньги старуха отдала добровольно, а за хищение трупов статьи нет. Вы не победитель. Вы в крови, а не я. Вам никогда не одержать победу.

– Да, потому что победа зависит от первого удара, а я, Мирон Яковлевич, никогда первым человека не ударю.

– Потому что в вас нет силы. Люди уважают силу, Рябинин.

– Нет, Смиритский. Силу уважают не люди, а рабы.

Я подошел к Леденцову.

– Боря, мне лучше уйти, как лицу постороннему.

– У вас же вся рожа, то есть физиономия, в кровище!

– Машина есть?

– Стоит на перекрестке.

Я протиснулся сквозь лаз, вышел из шкафа, кивнул Кожеваткиной, миновал двор и оказался на улице. До перекрестка топать чуть ли не квартал… Но за углом, у второго входа со двора, стоял «Москвич» желтого цвета. За рулем сидела красивая женщина в желтой куртке – «чайная роза» ждала Смиритского с деньгами.

Подлецов мне жалко. Какую непосильную ношу взваливают они на свою совесть? Как будут жить дальше? Подлецов жалко. Впрочем, подлецов в мире нет, а есть дураки. Каждая подлость – это прежде всего глупость: не подлости люди делают, а глупости. Разве это не дурь – считать, что заживешь припеваючи на чужие шестьдесят тысяч?…