Дьяволы дня 'Д'

Священник в белом неуклюже приближался ко мне. Лицо его было лишено всякого выражения, и если бы не темные проницательные глаза, можно было бы подумать, что оно принадлежит трупу.

– Человек, как и демон, – это механический прибор, – произнес он голосом, который еще меньше походил на голос отца Энтона и был очень сильно похож на тот, что я слышал в танке, и я знал – несмотря на все, что я пытался сделать, чтобы убедить себя в обратном, – что это дьявол, которого мы пытались заточить в подвале, приспешник Ардамелека, принесший однажды бедствие и горе в Руан.

Я ничего не сказал. Я предполагал, что находился теперь в пяти-шести шагах от двери. Старый священник как деревянный продолжал идти ко мне.

– Изнутри я могу манипулировать его руками и ногами, как марионеткой, – сказал дьявол. Я могу смотреть сквозь его глаза и дышать через его ноздри. Здесь, внутри, надежный дом, monsieur. Теплый, кровяной и уже приятно пахнет разложением. Я могу даже соблазнить эту старую, иссохшую домохозяйку его обвисшим пенисом!

Со все возраставшим страхом, я, не отводя глаз, следил за священником.

– Вы лжете? – спросил я, зная, что это не так. – Боже мой, если вы лжете…

– Ваш Бог вам не поможет. Он не помог и отцу Энтону.

– Ну, а где же отец Энтон? – спросил я настойчиво. – Что вы с ним сделали?

Негнущаяся фигура подошла так близко, что я мог прикоснуться к ней вытянутой рукой.

– Вы почти на нем стоите, – произнес он тем грубым, гортанным голосом.

Сперва я не хотел отрывать глаз от священника; но затем бросил быстрый взгляд вниз, за спину: это зрелище заставило напрячься и перевернуться мой желудок. На полу, возле комода, растянувшись бледными, слизистыми веревками, покрытыми комками темно-красных почек, голубоватыми лепешками печени, лежали внутренности отца Энтона. Дьявол распотрошил его и забрался в его опустевшее тело, как какой-то ужасный тип паразита.

Дьявол не двигался. Со страхом и омерзением, я снова посмотрел на него.

– Вы убили его.

Дьявол злорадно хрюкнул.

– Напротив, я думаю, что дал старому дураку что-то вроде новой жизни. Все равно он был почти мертвым. Его сердце протянуло бы не на много дольше, особенно после того, как вы вытащили его на тот снег.

Я замолчал, с тревогой покусывая губу. Если дьявол смог распороть отца Энтона, он, без сомнения, сможет сделать что-нибудь такое же отвратительное и со мной. Я кинул взгляд на черное распятие на стене, подумав: правда ли все это, что показывают в фильмах о вампирах? Действительно ли возможно защититься от демонов и привидений Святым Крестом?

Сделав шаг в сторону от липких остатков отца Энтона, я дотянулся до висевшего над комодом распятия и сдернул его. Затем, сунув его прямо в лицо дьяволу, я закричал так смело, как только мог:

– Я изгоняю тебя! Во имя Господа, я изгоняю тебя!

Сильным ударом старый священник выбил из моей руки распятие. Он издал шипящие рычание и снова двинулся ко мне; глаза его были такими же темными и жестокими, как у аллигатора.

Откинув руку назад, я треснул ему по лицу подсвечником. Голова его дернулась в сторону; основание подсвечника оставило на щеке рубец, но никакой крови не было, потому что сердце отца Энтона больше не качало кровь, а его захваченный дьяволом кадавр просто вздрогнул и снова шагнул вперед.

– Ваша ожесточенность забавляет меня, – прошептал он. – Теперь смотрите, смогу ли я позабавить вас.

Я медленно двигался назад, зная, что ни за что не сумею достигнуть двери вовремя. Я не сводил глаз с серого, со шрамом, лица отца Энтона и начал жалеть о том, что когда-то я увидел этот проклятый танк и мечтал его открыть.

– Видите, какая досада, – произнес отец Энтон. – Вы так сильно могли бы мне помочь. Но я пережил столько веков лишь потому, что защищал себя от нравственных и моральных; и боюсь, что мне придется поступить с вами так же, как я поступил со многими другими.

У меня оставался лишь один маневр: я залез в карман своей ночной рубашки и вытащил колечко из волос, которое дала мне Элоиз, – колечко, которое, как предполагалось, должно было доказать, что я выплатил уже свой взнос иерархии ада.

Наступила тишина, словно перед грозой. Отец Энтон поднял глаза и с нескрываемой злобой пристально смотрел на кольцо. На мгновение я подумал, что он собирается поступить с ним так же, как только что поступил с распятием. Но затем снова выстрельнул раздвоенный язык, и демон, глядя на меня жестоким, ядовитым взглядом, – который приводил меня в такое нервозное состояние, что я едва ли мог говорить, – осторожно отошел в сторону.

– Хорошо, – проговорил отец Энтон, продолжая пожирать глазами колечко волос, – я вижу, что вы менее наивный, чем я думал. Вы не колдун и не некромант, а тем не менее носите с собой прядь первенца. Слушайте, интересно, как вы его достали?

– Это не ваше дело. Только не подходите.

Отец Энтон порывистым движением поднял руки в жесте примирения.