Дидро

Но сразу же вслед за этим начинается самая драматическая глава истории блудного сына. Его атакуют с обеих сторон., Анна Туанета шлет письмо, полное несправедливостей и жестокостей. Отвечая 2 января 1743 года, он желает своей невесте встретить Новый год счастливее, чем встретил он сам. «Вы знаете, как горячо я все воспринимаю. Судите же сами, в какое состояние вы меня привели; вы будете моим жестоким недругом, если не поспешите исправить зло, причиненное вами человеку, который меньше всего этого заслужил и бесконечно вас любит. Предоставьте другим доставлять мне неприятности, не усугубляйте тоски разлуки беспокойством…

Я перестал вам нравиться? Я должен умереть? Убейте же меня сразу — это единственная милость, о которой мне остается вас просить…»

По этому письму нетрудно себе представить, в каком состоянии был Дидро, терзаемый и невестой, требовавшей, чтобы он немедленно добился того, зачем поехал, и «другими», то есть любящими родителями. Они узнали о его намерении щениться.

Через две недели он признается Нанете — видно, она простила Нино, он обращается к ней снова на «ты»: «Не скрою от тебя, что здесь на меня наступают с ужасными угрозами». Правда, дальше он пишет: «Именно потому, что они так ужасны, они меня нисколько не пугают. Если бы мои родители мне просто сказали: вот тебе разрешение, которого ты просишь, и мы лишаем тебя наследства, я бы им ответил: большое спасибо, это все, чего я от вас хочу, этого вполне достаточно, чтобы утешить меня в том, что я теряю. Но их злоба заходит гораздо дальше, и это-то меня и успокаивает».

События разворачиваются. Метр Дидье, еще раз потерпев крушение своих надежд, доводит свою жестокость до того, что распоряжается запереть непослушного у монахов. А те пускают в ход все, что могли бы измыслить самые отъявленные преступники. Достаточно сказать: чтобы сделать бегство своего узника невозможным, они выстригают ему половину головы.

Так представляется происходящее Дени — мы знаем об этом из его собственных писем. Родители же полагают, что он сошел с ума, и принимают «необходимые меры для его спасения».

И все-таки Дидро бежит глухой ночью, выпрыгнув в окно. Пройдя пешком, да еще и в ужасную погоду тридцать лье, он добирается до Труа, откуда дилижанс доставит его до Парижа. Он еще и голодает всю дорогу, потому что, опасаясь преследования, идет проселками, попадая только в глухие деревушки, где нельзя купить ничего, кроме вина и хлеба. Хорошо, что он утаил от своих тюремщиков несколько монет, завязав их в подол рубахи.

Скромный запас белья, захваченный им с собой, потерян. Можно только надеяться, что тетка — единственная из родственников, принявшая его сторону и приютившая племянника у себя, как только начались семейные распри, перешлет в Париж книги, оставленные им у нее на столе.

Опасаясь дальнейших преследований, Нино в письме просит Нанету снять ему меблированную комнату поблизости от себя или в другом месте. На старой квартире ему оставаться нельзя: вне всяких сомнений, отец поручил брату Ангелу устроить так, чтобы его арестовали, и тот не преминет выполнить это поручение.

И все-таки куда больше, чем гнева отца, который теперь уже наверняка лишит его наследства, Дидро боится гнева своей невесты. Он пишет ей: «Если ты будешь недовольна неудачей моей поездки и покажешь это, я, подавленный горем, исстрадавшийся, решусь сразу положить всему конец. Смерть моя или жизнь зависит от приема, который ты мне окажешь…» Если он потеряет и ее, что сможет удержать его в этом мире?!

Беспокоит Дени и то, как отнесется к печальным известиям матушка Шампьон. Он предлагает Нанете скрыть от матери часть истины, чтобы уменьшить ее горе.

Но со свойственными ему переменчивостью настроений и неистребимым оптимизмом он кончает письмо заверениями, что все еще обернется к лучшему: «То, что откладывается, нельзя считать безвозвратно потерянным».

И в конечном счете в том, что относится к отцовскому наследству, он окажется прав. Состоится и примирение с родителями, хотя и не сразу.

Но увы, столь же справедливы опасения Дидро, касающиеся его невесты и ее матери. Трудно сказать, чего тут было больше — скорби ли из-за утраченных наследства и пенсии, религиозных ли предрассудков и предрассудков мещанских, сложного ли расчета, но в руке Анны Туанеты Шампьон ему наотрез отказано, и отставного жениха, несмотря на все его настояния, больше не принимают.

Мало того, чтобы окончательно отрезать ему путь к себе, дамы Шампьон переезжают с улицы Бутебри на улицу Пупе. Именно по этому адресу 1 февраля 1743 года приходит письмо Дидье Дидро мадам Шампьон. Как мы уже знаем из разговора с каноником Марселем, ножовщик уговаривает ее отказаться от брака дочери с его сыном, заверяя, что это супружество не принесет счастья обоим.