Диета для трех поросят

– Да, – кивнула я.

– Это хорошо, – обрадовалась Ира, – а то горячую иногда отключают. Вот, держи!

– Это что? – удивилась я, взяв листок бумаги.

Ира вздернула брови.

– Забыла? Мы вчера говорили о психотерапевте Вере Петровне, взявшейся лечить Олега. Здесь ее координаты – телефон и адрес. Думаю, тебе лучше переговорить с ней. Уж она-то точно знает, откуда взялась женщина, которая под именем Ирины Ефремовой находилась в доме. Очень прошу, узнай у гипнотизерши всю правду про Олега… Я хочу передать дело в милицию, поскольку убеждена, что Катя мужа и убила. А ближе Олега у меня никого нет. Со мной эта ведьма, Вера, говорить не захочет, а ты участница событий, тебя обманули, втянули в преступление.

– Откуда у тебя координаты Веры Петровны? – поразилась я.

– Олег дал. Вообще-то Катерина постаралась, чтобы мы с братом в последнее время не общались, сумела стать главнее меня, – грустно признала Ирина. – Но до основания нашу связь не порушила. Олежек мне позвонил и сказал: «Ируся, я обращаюсь к гипнотизеру». Вот так я и узнала истину. Я его отговаривала, но брат был непоколебим в своем желании измениться, воскликнул: «Говорят, Вера Петровна творит чудеса! И ты к ней тоже обратись».

– А кто такая вторая женщина? Здесь написано два имени: Вера Петровна и Гамавердия Патовна.

– Женщина всего одна, – усмехнулась Ирина. – Психотерапевта по паспорту зовут Гамавердия Патовна. Но такое имечко трудно выговорить, да еще нынче в нашей стране национализм разбушевался. Вот дама и переименовала себя в Веру Петровну. Гамавердия – Вера. Все просто!  Я молча смотрела на лист. Действительно, все просто. Гамавердия – Вера. А еще соседи звали ее Гамкой. Вот почему дом в «Изумрудном» был снят по паспорту покойного Бориса Гурьевича Пихто – Вера Петровна отлично знала старика. Ну, держись, психотерапевт!

Глава 26

До сих пор меня толкало на решительные действия желание найти несчастную Лиду, которая, очутившись на улице, позвонила мне, поскольку именно я опрометчиво посоветовала ей изменить свою жизнь. Честно говоря, не могу назвать себя очень уж жалостливым человеком. Я спокойно прохожу мимо бомжа, спящего на картонке, и не подаю милостыню бабке, которая, закутавшись в платок, бьет с протянутой рукой земные поклоны.

Проявить христианское милосердие, скажем, к последней, мне мешают простые размышления. Ну почему старушка, завернувшись в рванину, позаботилась надеть на ноги почти новые качественные сапоги из натуральной кожи? Ответ прост: пенсионерка боится простудиться и понимает, что наивным прохожим в первую очередь в глаза бросится ветхая верхняя одежонка, на ее обувь спешащий по своим делам народ внимания не обратит. А в них-то вся правда! Бабка вовсе не божий одуванчик, она вполне молодая женщина, умело загримированная под столетнюю нищенку, поэтому и надвинула платок до кончика носа. По какой причине я должна поддерживать ее «бизнес»?

Что же касается лица без определенного места жительства, то тут тоже все не так просто. Каким образом мужик лишился квартиры? Он пьет с горя, из-за потери жилплощади, или попросту пустил по ветру квадратные метры из-за страстной любви к зеленому змию? Даже рискуя показаться кому-то злобной, скажу: я не верю в то, что алкоголизм – болезнь. Вернее, после определенного количества лет, проведенных в обнимку с бутылкой, пьянство становится недугом, но, простите, кто вынудил ханурика браться за огненную воду в самом начале «карьеры»? Его привязывали к стулу и насильно вливали в рот несчастного водку? Нет, мужик сам тянулся к «пузырю», забыв о семье и работе. Ну и почему надо умиляться, глядя на оборванца? Он собственными руками превратил себя в то, чем сейчас является. В Москве полно по-настоящему несчастных людей, инвалидов, которых злая болезнь лишила трудоспособности, но они не клянчат рубли на перекрестках. Если уж и проявлять милосердие, то надо помогать им!

Я потрясла все еще слегка гудевшей головой. Что-то меня унесло в размышлизмы… Всего-то хотела сказать: нужно найти Ирину-Лиду, пока бедняжку не обидел злой человек. Но сейчас к этому желанию прибавился охотничий азарт и ранее неизведанное мною ехидное злорадство. Похоже, Вера Петровна посчитала меня полной дурой – позвала участвовать в спектакле, наврала с три короба, а потом быстро замела следы и смылась. Мадам просчитались, думая, что наивной работнице «Прикола» никогда не найти обманщицу. Она решила так: дом снят по украденному паспорту деда Пихто, сам Борис Гурьевич умер, Анекдотическая улица расселена, соседи, знавшие Гамавердию Патовну, разлетелись по Москве, да и вообще психотерапевт не Вера Петровна, в документах стоит другое имя. Представляю, как вытянется лицо у дамочки, когда она увидит меня на пороге! Ни за что не уйду, пока не вытрясу из мерзавки все сведения об Ирине-Лидии. Гама должна знать о ней достаточно информации…

Минуточку! Я притормозила, вытащила мобильный и, поглядывая в полученную от Ирины бумажку, набрала номер.

– Да, – недовольно протянул сонный, определенно знакомый голос.