Диета из отбросов

Грейдон приехал в кафе «Пеликан» первым, и занял столик у окон, под картиной студента художественного колледжа, которая изображала зловещих русалок, фехтующих человеческими бедренными костями. Он заказал бокал шардоне и потягивал его, думая, в основном, о соме, пока не появилась, опоздав всего на пятнадцать минут, Ребека, её медового цвета волосы были заплетены во множество тонких и не слишком аккуратных косичек. На ней были белые шорты, выставлявшие напоказ её ноги, и бледно-жёлтая блузка, открытая на горле. Грейдон достаточно давно приспособился к ситуации с Ребекой, чтобы не чувствовать укол боли при виде её красоты, однако всё ещё замечал её. Они вместе выросли в Гранатовой Роще и встречались какое-то — короткое — время в старших классах, до того, как Ребека встретила Лорри и осознала, что была лесбиянкой. Спустя несколько ухабистых месяцев после этого откровения они снова стали друзьями, хоть Грейдон до сих пор не оттаял по отношению к Лорри, с её острыми чертами лица и Нью-Эйджевой претенциозностью, её астрологией и проповедями о вегетарианстве.

Ребека извинилась за опоздание (с таким же успехом она могла извиниться за то, что была Ребекой, подумал Грейдон) и раскинула по столу свои вещи. Учебники, тетрадь, текстовыделители, ручки, чашку кофе, бутылку пива — всё это выдавило Грейдона на краешек стола, где едва хватало места его бокалу вина. Вещи Ребеки всегда заполняли доступное пространство, и то же, по сути, происходило с её личностью.

— Как жизнь? — спросил Грейдон.

Ребека пожала плечами:

— Что касается школы, то я, коль уж зашла об этом речь, лучше понимаю древнеанглийский. Никогда не было так весело читать Чосера. Первокурсники, с которыми я занимаюсь, практически неграмотные, а профе́ссора, ассистентом которого я являюсь, больше интересуют мои «достоинства», нежели мои идеи. Лорри перешла из вегетарианства в веганство, и, клянусь, я заору, если увижу ещё один пророщенный боб. Мне уже несколько месяцев приходится тайком выбираться из дома, чтобы поесть чизбургеров, и я начала уставать жить во лжи — пусть и диетической. Лорри говорит, что моя аура становится вся чёрная и колючая, а в этом, как я понимаю, нет ничего хорошего. Но по большей части я слишком занята, чтобы волноваться о том, как у меня дела. — Она широко улыбнулась. — Что у тебя?

— Я рыбачил, — ответил он, и рассказал ей о том, как выловил шлем и увидел сома, хоть за прошедшие три дня ещё раз он так его и не увидел, несмотря на то, что каждый день проводил у пруда по нескольку часов.

— Я слышала об этой рыбе, — отозвалась Ребека. — Папа рассказывал мне о ней. Помнишь, мы тогда жили в миле от твоего дома? По крайней мере, мне кажется, это должна быть та же самая рыба. Удивительно, что она до сих пор жива. Папа говорил, её пытались поймать ещё с тех пор, как он был ребёнком. Думаю, попытки выловить эту рыбу когда-то были любимым развлечением в Роще, однако, надо полагать, подобные вещи вышли из моды.

— Я считаю, виноваты видеоигры, — вставил Грейдон.

Ребека его замечание проигнорировала:

— У этой рыбы даже имя есть. Угадай, какое?

— Усач?

— Грехоед. Только когда папа рассказывал мне об этом, думаю, он начал говорить «Говноед», а потом решил поберечь мои деликатные ушки от такой грубости.

— Говноед, — повторил Грейдон. — Просто очаровательно. Когда я его поймаю, можешь заглянуть ко мне, и мы устроим большой сомовый ужин.

— Я загляну в любом случае, — пообещала она. — Ты позволишь мне переночевать на следующий уик-энд, и отказ не принимается. Мне нужно убраться подальше от Лорри на какое-то время. Она теперь даже рыбу не ест, а это было нашим «большим компромиссом», но сейчас она говорит, что это «неприемлемо с моральной точки зрения». Она вообще только лосося ела, говорила, что всё остальное на вкус слишком рыбой отдаёт. Да блин, это ж рыба. Какой ещё у неё должен быть вкус?

— Думаю, сом на вкус довольно пресный, — заметил Грейдон.

— Он довольно неплох, если его поджарить с правильными специями, — возразила Ребека. — Значит, я могу заглянуть? Ты можешь приготовить мне что-нибудь, хотя не думаю, что ты накормишь меня Говноедом, как бы аппетитно это не звучало. Тебе понадобится что-нибудь посерьёзнее спиннинга, чтобы его вытянуть.

— Не знаю, — промямлил Грейдон, вспомнив о бардаке в доме, обо всех вещах Олтона в свободной спальне, а также думая о том, как тяжело будет всю ночь спать в одном доме с Ребекой, не имея возможности коснуться её: секса у него не было со времён неудачной случайной связи на одну ночь, ещё в колледже, в Нью-Йорке.

Ребека знала это, и должна была знать о том, что у него по-прежнему сохранились к ней чувства; он не делал из этого особого секрета. Но сказанное звучало так, словно отношения между ней и Лорри не ладились, а Ребека и Грейдон когда-то, в туманной древности до колледжа, были любовниками, а потому…

Ребека фыркнула:

— Да ладно. Можно подумать, ты шибко занят? У тебя куча других дел?

Грейдон не ответил, не позволив никакому выражению коснуться своего лица.