Диета старика

- Это Массо, знаменитый актер, оригинал, любопытнейший тип. Из всех анекдотов о нем расскажу поучительную историю его гибели. Он был донжуан и забавник. Однажды в его мозгу, среди прочих проказ, зародилась идея свести вместе всех его любовниц. Он рассчитывал, что вспыхнет скандальчик или образуется какое другое "неловкое положение", которое даст ему повод исподтишка повеселиться. Такие этюды этот остряк называл в кругу друзей "массовками". И вот он назначил женщинам "интимное свидание", но всем - в одном и том же месте, в одно и то же время. Приготовив завтрак для двух персон в комнате, украшенной непомерно огромными букетами белых роз, Массо предвкушал забаву, коротая время за пасьянсом - он любил гадать на картах. Не знаю, что он себе нагадал, но случилось так, что одна из его любовниц (некая дебютантка Р.) пришла первой и застрелила проказника. Она была уверена, что никто в мире не ведает о назначенном свидании. Обеспечив себе надежное алиби, она решилась жестоко рассчитаться с любовником за бесчисленные измены, за унижения, за несдержанное обещание устроить ей роль в одном из модных спектаклей. Однако не успела незадачливая дебютантка покинуть комнату, как туда вошла следующая гостья. В панике актриса застрелила внезапную свидетельницу. Р. уже хотела выбежать из комнаты, но столкнулась в дверях с третьей любовницей, которую постигла та же участь. Одержимая желанием покинуть наконец место преступления, дебютантка снова бросилась к выходу, но увидела еще двух входящих дам. Должно быть, не без сдавленного вопля убила их. То же самое ей пришлось сделать и с седьмой любовницей Массо. В то же мгновение появились двое других, которых она уложила двумя выстрелами. Десятая девушка была красавица с золотистыми локонами, но и ее не удалось пощадить. Одиннадцатая была совсем молода, почти ребенок - это не спасло ее. Выстрелы все не прекращались, как будто работал какой-то шумный, устаревший механизм. Через какое-то время полицейские, защищенные пуленепробиваемыми щитами, ворвались в комнату с букетами белых роз. Они обнаружили там тела Массо и его семнадцати любовниц, а также совершенно безумную дебютантку Р., которая сидела на софе и, продолжая заряжать пистолет, с сумасшедшим смехом расстреливала входную дверь. Ее обезоружили и прямо из окровавленной комнаты отправили в сумасшедший дом. До сих пор она там и все не устает бредить о забрызганных клетчатых рубашках, о том, что белые лепестки роз надо успеть перекрасить в красный цвет до прихода Королевы. Не знаю отчего (может быть, пасьянс и серебряные вазы на столе сыграли свою роль), ее бред связан с содержанием "Алисы в Стране Чудес". Больная называет себя вымышленным именем Элси, искажая имя Элис. Она озабочена тем, чтобы карты успели перекрасить белые розы в красные, хотя Алиса и Дама Сердец кажутся ей одним и тем же лицом. Кровожадность Дамы Сердец она оправдывает тем, что все валеты, дамы и короли - двухголовые. Отрубить одну из голов не означает убить, это всего лишь "укорачивание". Она вообще называет людей "двухголовыми" и старается смягчить свою вину, утверждая, что убитые ею девушки - всего лишь чьи-то двойники. Классическая шизофрения - ничего оригинального. На игральных каргах персонажи кажутся "по пояс погруженными в зеркало". Элси тоже попросила сшить себе юбку из зеркальной ткани, чтобы походить на карту. Я иногда навещаю ее, приношу сладкое.

Директор театра, закончив рассказ, задумчиво склонил набок свою небольшую голову. В его глазах не было ни тени смеха. Уж если бы болтунишка Ольберт взялся рассказывать подобные побасенки, то в конце непременно бы пустил пузыри.

Однако Китти уже давно не слушает. Она нашла где-то пыльные зеленые леденцы и теперь сидит на шкафу и сосет. Мы слышим легкий свист и причмокивание, как будто за резным фронтоном шкафа змея заглатывает кролика.

Директор ничуть не обескуражен.

- Должно быть, я наскучил сеньорите глупыми приключениями из нашей бесцветной театральной жизни, - замечает он с небольшим полупоклоном.

Без сомнения, Китти, ты стала бы супругой самого тактичного господина на свете, но… Не сложилось.

Это был жаркий летний день. Мы обедали. Я, Ольберт, Китти, герцог и Вольф. Солнце обильно просеивалось сквозь заросли плюща, обвивающего решетку веранды. Вольф недавно вернулся с работы, где он провел почти всю ночь. Видно, он очень устал, хотя вообще-то он вынослив. Он ел суп, низко наклоняя над тарелкой свою тяжелую лысую, густо посыпанную коричневыми веснушками голову. Вот он доедает остатки дымящегося супа, откладывает ложку, тщательно протирает губы салфеткой. Его глаза за толстыми стеклами очков, как всегда, полуприкрыты, словно он погружен в какую-то глубокую задумчивость.

- Китти, я хочу поговорить с тобой, - начинает он (низкий, медленный голос). - Видишь ли, сегодня я имел возможность беседовать с одним твоим знакомым…

Китти вопросительно поднимает брови.

- Он, кажется, был директором театра…

Киттины брови поднимаются еще выше.

- Был? - вмешивается тонкий голосок Ольберта. - Его что, уволили? Выдворили из театра?