Диета старика

Строго говоря, это был последовательный поток онейроидов, ярких и качественных. Впрочем, ничего общего с привычными онейроидами в них не было - отсутствовал абсурдизм, рассогласованность, гипертрофия деталей, не было ничего случайного, никаких калейдоскопических эффектов, никаких кричащих асимметрий между "сгущениями" и "паузами", - короче, не было ничего того, к чему давно привык каждый одолеваемый онейроидным фонтанированием. В общем, фильм ничем не отличался от любого другого, увиденного в кинотеатре.

Пространство закрытых глаз может иногда быть отличным кинозалом. Фильм был американский (возможно - голливудский), совершенно новый. При этом я понимал, что это - мой фильм, снятый таким образом, как если бы я был профессиональным сценаристом и режиссером и в качестве такового имел бы доступ к современным технологиям и крупным финансовым вложениям, которыми славится Голливуд. По всей видимости, мое нереализованное желание снять фильм (который был бы "остросюжетным", дорогостоящим и начиненным технологическими эффектами) породило этот неожиданный "мозговой показ" во время коктебельской сиесты. Поскольку этого фильма не существует в реальности, мне придется прибегнуть к жанру "пересказа фильма". Этот жанр пользуется скверной репутацией, несмотря на его популярность среди детей.

Название фильма "Предатель Ада". Действие разворачивается в недалеком будущем, скорее всего в пятидесятые годы следующего столетия, с тем только допущением, что Советский Союз не прекратил своего существования и мир продолжает жить в ситуации напряженного - политического и военного - противостояния сверхдержав. При этом сами сверхдержавы (отчасти под давлением затянувшегося противостояния) слегка изменились: в политической системе США утвердились элементы олигархического порядка. Отчасти ограничены полномочия демократических институтов власти. С другой стороны, в СССР власть удерживается "коммунистической аристократией" - группой внуков и правнуков Брежнева, Громыко, Гришина и других. Это как бы "декаденты", люди с расшалившимся воображением, образованные, развращенные - имперские властители эпохи упадка, только недавно вышедшие из положения развлекающейся "золотой молодежи" и принявшие бразды правления из веснушчатых рук своих угасающих предков. Главный герой фильма - молодой американский ученый, человек гениальный, необычный и физиологически, и занимающий необычное социальное положение. Это тип человека с вечно румяным полудетским лицом, у которого на голове вместо волос легкий светлый пух, как у новорожденного птенца. У него также необычайно тонкая шея. Просветленные заросли этого пуха трепещут от малейшего дуновения ветерка. Его имени я не запомнил. Что-то вроде Лесли Койн. Он начал свою карьеру как врач-анестезиолог, но серия совершенных им открытий резко изменила его статус. Его пригласили работать в системе научно-исследовательских лабораторий Пентагона, где для его экспериментов вскоре были предоставлены исключительные условия. Он работает над созданием новых видов оружия массового уничтожения в строго засекреченном центре, имеющем условное название "Темно-синяя анфилада". Для внешнего мира он параллельно читает курс лекций на кафедре нейрофизиологии по биохимии лимбической системы мозга. Его авторитет в области новейших видов биохимических вооружений беспрецедентно высок, а поскольку ситуация в мире остается крайне напряженной и пресловутая "гонка вооружений" постоянно набирает обороты, к его консультациям регулярно прибегают и Генштаб и Белый Дом.

Фильм начинается с дрожащего огонька, возникающего в самом конце "темно-синей анфилады", - это Лесли Койн закуривает необычайно длинную и необычайно тонкую сигарету ярко-зеленого цвета. Зажигалка освещает его младенческое лицо, на котором свежесть и усталость странно дополняют друг друга. В первый момент ему можно дать года 22, однако потом становится заметно, что у него нет определенного возраста. На нем строгий темный костюм, белая рубашка, черный галстук. Он высокого роста, худой, двигается несколько расхлябанно. Он мог бы выглядеть импозантно, но крупные уши и слишком тонкая шея придают ему отчасти вид мальчика, одевшего взрослую одежду.