Диету не предлагать

Сашка вцепилась в меня оголодавшим таежным клещом. Как позже выяснилось, голодным вовсе не фигурально. Спустя полчаса, когда чемодан стоял в прихожей, а я влезла в уютный халат и домашние тапочки, то убедилась, что желудок Сашки – бездонный. В нем бесследно исчезла целая пачка «дежурных» пельменей, которые обретались у меня в морозилке на случай голода и хозяйской лени. Но на этом егоза не остановилась и запихнула в себя еще целую пачку сыра в нарезку и полбанки варенья.

Мой желудок, уже свыкшийся с листиками салата и прочей полезной для тела и отвратной для удовольствия дребеденью, даже не намекал на то, что пустой. Я ограничилась чаем и яблоком, благо оно, иноземное, за неделю не только не сгнило, но даже не утратило своего парафинового лоска.

Спустя час Сашка наелась и рассказала, что папа, включив турбо-скорость, вчера умчался на Алтай, а мама засела в своей комнате, и откопать ее из выкладок и расчётов невозможно даже экскаватором. А потом начался мой персональный допрос про отдых, и как я вообще в него вляпалась.

Я думала: стоит ли малой знать об Игоре? С одной стороны, вроде младшая и мелкая, но с другой стороны – девушка уже почти взрослая, частично совершеннолетняя и месяц назад даже запаспортизированная… В общем, рассказала как есть. Только не стала упоминать, что Макс – это тот самый Макс. В моей версии он был просто мажором, с которым мы расстались после дайвинга. Все же про пляж Сашке было знать еще рано!

Поймала себя на мысли: вот так и становятся ханжами. Сначала «рано», потом «какой симпатичный котик», а там и передача Малышевой вроде не совсем бред… Затем уже и на сериалы подсесть можно… Последней в этом списке появилась подъездная лавочка, и я помотала головой. Нет!

Но Сашка уже этого не заметила. Она тараторила о том, что я вернулась очень удачно: теперь ей не придется после концерта пилить через весь город домой. Потом был невинный вопрос: а можно ли Клюкве заночевать у нас?

– Почему нет? – я пожала плечами и, чуя подвох, хитро добавила: – Из нее компот хороший получается. Как раз сварю.

Сашка фыркнула:

– Не надо Клюкву в компот. Я еще не все уровни игры прошла…

Ага, значит, Клюква – ник из игры. А вот какая Сашкина подруга под ним скрывается – я завтра утром и узнаю.

– Пусть твоя Клюква приходит, мне лишнего коврика на кухне не жалко… – я отхлебнула чай.

– Да можно и без коврика даже… – тут же просияла сестричка и кинулась меня обнимать. Лиса. Лиса да и только. Но любимая.

Сашкины объятия прервал звонок в дверь.

– О, это, наверное, Клюква! – обрадовалась Сашка и умчалась открывать.

Я же почувствовала, как меня только что виртуозно обвели вокруг пальца.

Сдавленное «ой» из прихожей заставило меня подскочить с места. Путаясь в длинных полах махрового халата, я ринулась к младшей, которая заголосила сиреной:

– Ты!

Выбежав в прихожую, я узрела… Здоровенный веник. Букет впечатлял. Державший его – тоже. Но мелкая удивила еще больше. Она стояла, замахнувшаяся на гостя, топтавшегося в дверях, детским стульчиком, который в прихожей выполнял у нас роль пуфикастоял.

Игорь же в ответ ощетинился своим гербарием.

– Ника, – выдохнул тот, кто неделю назад костерил меня последними словами.

– Нарисовался, – Сашка буквально озвучила мои мысли.

Но бывшего этим было не пронять, он глянул на мелкую:

– Это детсадовцы на асфальте мелками рисуют. И как нарисуются – идут домой, – процедил он. Намек младшей был столь же тонкий, как бревно. Мол, лишняя ты тут, девочка, возьми чупа-чупс и посиди в контакте, пока взрослые мириться будут. – А я пришел. И хочу попросить у твоей сестры прощения.

– Мне казалось, что мы все выяснили, – я сложила руки на груди, заодно запахивая поплотнее халат. – В последнем нашем разговоре ты обматер… пардон, осыпал меня комплиментами…

– Я был неправ, – поспешно перебил меня Игорь и быстро затараторил: – Ника, да, я изменил тебе. Да, ты жестоко меня за это наказала. И да, тысячу раз да, я был не в себе и дико бесился. Но я понял, как мне плохо без тебя. Прошу, давай все забудем и начнем сначала.

Сначала? На какую-то долю секунды даже мелькнула мысль сказать «да». Но потом, глядя в напряженное лицо Игоря, я поняла: не чувствую к нему ничего. Ни-че-го. Ни обиды, ни ревности, ни ненависти. Внутри только пустота, которая сродни разочарованию.

– Начала не будет, – я смотрела на Игоря поверх букета. – Когда-то ты для меня был почти идеал. А сейчас… сейчас – разочарователен.

– Ника… Между нами столько всего было…

– Лжи, холода, измен, – подхватила я. – Уходи.

– Я уйду, но обещай, обещай подумать. И… – Игорь сжал губы в упрямую линию. – Через три дня я приду за ответом. И если он будет таким же, то я приму его и уйду навсегда.

И с пафосом, держа театральную паузу, он посмотрел на меня. Ути-пути, какие у нас с Игорем отношения: сложные и глубокие, прямо как статусы у школоты в контакте.