Дигитал

В тяжелой голове ворочалась нерешенная задача: тащиться в отдел или съездить на рекогносцировку в клуб «Стеллаланд». В отделе можно было переждать жару, отпиться водой из холодильника и вкусить мимолетной славы. Как-никак, а за сутки избавил город от насильника гражданина Дронова, а показатели отдела от потерпевшей гражданки Нечепорюк. Но, Леша по опыту знал, спокойно помозговать над делом Кости ему не дадут. Непременно выдернут на срочный вызов или еще что-нибудь случится, не в городе, так в самом отделении. Нагрянет внеочередная проверка бдительности например. По случаю очередного заявления очередного неистребимого «полевого командира» о готовности взорвать что-нибудь в Москве.

При мысли о поездке в метро на другой конец города к горлу подступила тошнота. В подземке летом стоит запах прошлогоднего дерьма и свежевыжатого пота, слегка разбавленный перегаром дешевых духов. Леша представил себя зажатым в месиве горячих, влажных тел и брезгливо передернул плечами.

В эту секунду в голову влетела огненная дробинка, лопнула, ослепив фейерверком искр…

…Он почувствовал, что асфальт сделался пластилиново мягким. Ноги стали вязнуть в чавкающей горячей жиже, с каждым судорожным движением увязая все глубже и глубже. Не веря в происходящее, он не решался закричать, пока ноги по колено не ушли в теплую топь, а когда захотел, то не смог, горло сдавил стальной обруч. Борясь с удушьем, он забыл про разверзшуюся под ногами асфальтовую топь. И обмер, когда мягкая, плотная масса, промяв грудь, коснулась подбородка. Ногами он чувствовал лишь всасывающую, тугую пустоту. Выпростал руки, попробовал опереться о зыбкую пленку асфальта, но ладони, хлюпнув, провалились. Он откинулся назад, пытаясь лечь спиной на топь и хоть на несколько мгновений отдалить тот страшный миг, когда в рот и ноздри полезет теплая, воняющая гарью кашица. И провалился глубже, с головой уйдя в темноту. Последним отчаянным рывком он попробовал вырваться, но так и не смог увидеть света…

…Кругом была мгла, теплая, полная копошащейся невидимой жизни. Он тонул в ней, и жадная необоримая сила тянула вниз, в еще более кромешную мглу, в холод, в смерть…

…То, что вблизи казалось выпуклым боком шара из мутного оникса, плавно удалившись, превратилось в глазное яблоко. Расширенный черный зрачок, сосущий и холодный, как жерло высохшего колодца. В его бездонной глубине ничего не было: ни мысли, ни тепла, ни жизни.

Лицо дряблое и безвольное, с застывшим выражением тихого безумия. На резиново тугих, слипшихся губах липкая слизь высыхающей слюны. Влажные подтеки на подбородке, покрытом прозрачными подростковыми волосками, еще не узнавшими бритвы.

К голове в проплешинах среди растрепанных скрученных локонов присосались черные груши, из тонких хвостов которых в темноту уходят разноцветные провода.

Худое тело с длинным костяком и слабо развитыми мышцами ремнями приторочено к длинному лежаку. Кожа восково светится под ярким светом софита.