Дик с 12-й Нижней

Писал Том часа два. Работа давалась нелегко. Он много раз перечеркивал написанное, один исписанный лист скомкал и вовсе выбросил, пока наконец не поставил последнюю точку, а за ней подпись. Расписавшись, Том облегченно вздохнул и стал перечитывать длинное письмо. Оно было адресовано в редакцию нью-йоркской газеты «Голос рабочего».

Том писал:

«Товарищ редактор!

Я моряк Томас Ауд. В настоящее время я нахожусь на излечении в лечебнице „Сильвия“, но пишу не о себе. Я хочу рассказать вам о десятилетнем парнишке, который лежит в палате рядом со мной и которому нужно обязательно помочь. Мне кажется, что „Голос рабочего“ сможет это сделать…»

Дальше Том обстоятельно рассказывал о Дике Гордоне, о несчастном случае с ним и о том, что врачи собираются сделать мальчика калекой, потому что удалить глаз стоит дешевле, чем лечить. Заканчивалось письмо так:

«Бедный Дик! Что ждет его, если родители не соберут восьмисот пятидесяти долларов на его лечение? А родители наверняка не соберут, они уже и так отдали последнее — двести долларов.

Вот поэтому-то, товарищ редактор, я пишу в вашу газету. Нельзя позволить, чтобы Дика сделали калекой. Надеюсь, редакция напечатает мое письмо, люди прочтут о Дике, и среди тех, кто прочтет, найдется немало таких, которые с радостью отдадут свой трудовой цент, чтобы спасти мальчику зрение. Цент к центу — так наберутся недостающие шестьсот пятьдесят — семьсот долларов на лечение Дика.

В ожидании вашего содействия

Томас Ауд, моряк»

Письмо понравилось Тому. Он щелкнул по бумаге пальцем, сказал сам себе: «Здóрово!» — и стал искать в тумбочке конверт. Конверт нашелся, а марки не было. Том задумался: как быть? Посылать письмо без марки неудобно, а ждать нельзя, время не терпит.

Только моряк собрался пойти в соседнюю палату попросить у кого-нибудь марку, как услышал дробь мелких камешков по стеклу. Кто-то швырнул в окно горсть гравия, которым была посыпана дорожка палисадника перед домом.

Том выглянул. На дорожке, задрав голову вверх, стоял парнишка. Из-под кепки с помятым козырьком торчали рыжие вихры, в глазах были бойкость и нахальство.

Том осторожно приоткрыл окно.

— Тебе чего? — спросил он.

— Мистер… — шепотом заговорил рыжеволосый парнишка и покосился в сторону входной двери, где за стеклом мелькала фигура гардеробщика. — Вы не скажете, мистер, в каком окне искать мне одного мальчика? У него глаз раненый. Дик Гордон зовут.

— Дик здесь, — сказал Том. — Он спит.

— Вот попал! — обрадовался рыжеволосый. — Я с вашего окна начал — думал, может, ответят. А он как раз здесь. Вы не разбудите его, мистер?

— Смотря зачем… Ты кто?

— Я Майк, Майк Грин, товарищ Дика. Правда, что ему глаз хотят вырезать?

— С чего ты взял?

— Миссис Гордон сказала. Она так плачет, так плачет… Весь дом сбежался, когда она из больницы пришла. Она говорит, хорошо еще, если удастся собрать деньги, чтобы удалили глаз, а то Дик вовсе слепой будет.

Моряк сурово посмотрел на мальчика:

— И ты прибежал к нему с такой новостью?

— Что вы! — обиделся Майк. — Я как услышал про Дика — сразу сюда. Думал, может, ему скучно, может, развеселю его. Я ему слóва про глаз не скажу. Он ничего не знает, да?

— В том-то и дело, что знает, — сказал Том приветливее. — Он парень такой, что сразу узнал. Ему никто ничего не сказал, а он узнал.

— Ну-у! — оживился Майк. — Как он ухитрился?

— Это уж у него спроси. А пока скажи вот что: ты вправду хочешь помочь приятелю, сделаешь для него что нужно?

Майк разгорячился:

— Провалиться мне на месте, всё сделаю! Что нужно, то сделаю. Вы только скажите…

— Ладно, — окончательно смягчился моряк. — Ты, видно, товарищ неплохой, да и парень не промах. Похоже, на тебя положиться можно. А если, вдобавок, Нью-Йорк знаешь, тогда совсем хорошо. Как, этот городок знаком тебе?

— Нью-Йорк-то? — Майк презрительно сощурил глаза. — Подумаешь! Конечно, знаком!.. Хотите, про нижний город спросите, хотите — про верхний… У меня даже шофера такси спрашивают, куда проехать. Я ведь газетчик, мистер, я газетами на улицах торгую. Не каждый день, а когда экстренные выпуски бывают.

— Ах, газетчик! — обрадовался Том. — Ну-ка, ответь, газетчик, про «Голос рабочего» слышал?