Дик

Я понял, что обещания не подходить к Дику, которые я дал Кулакову, — глупость, обещания безответственного человека, черная неблагодарность по отношению к существу, не могущему на словах высказать ни жалобы, ни протеста, а живущего лишь надеждой на встречу с тем, кому сызмальства были отданы все привязанности и все страсти одной-единственной любви, какой только и любят животные.

— Ты как хочешь, Женька, а я подойду, — сказал я.

Кулаков бросил на меня свирепый взгляд, но я, взглядом же, успокоил своего непреклонного друга. У меня возник план, как сделать все так, чтобы и овцы остались целы, и волки были б сыты. И, не давая Кулакову время на раздумье, я направился к углу, где лежал Пират. В этом-то и заключался смысл моего плана: я решил обласкать всех собак по очереди и, продемонстрировав тем самым уважение к равенству и демократии, добраться в конце концов до Дика.

— Пират, Пиратушка, — сказал я, присаживаясь перед вожаком на корточки и гладя его по голове.

Пират вильнул хвостом и поднял на меня глаза, стараясь понять, чего я хочу.

Кулаков, оценивший мой замысел, с интересом следил за моими действиями, а я тем временем, переходя от одной собаки к другой, все ближе подбирался к Дику. Он по-прежнему не сводил с меня глаз, тоненько поскуливая от нетерпения. И когда я наконец подошел к нему, сунулся холодным носом в мои ладони и стал торопливо лизать их, словно боялся, что я вот-вот уберу руки.

— Ну что ты, что ты, Дик, — бормотал я растроганно, склонившись над ним и трогая его лоб, брови, загривок и поврежденное ухо. Я жадно разглядывал Дика и нашел, что он чуть-чуть похудел, но что это никак не отразилось на его мощи. Наоборот, от ежедневной тяжелой работы его мышцы налились новой силой и так и перекатывались под кожей. Грубее стала и его шерсть — ведь теперь Дик постоянно находился на воздухе, и за месяц с лишним ветер и снег продубили его основательно.

Кулаков за спиной предупреждающе покашливал, давая понять, что наша семейная сцена слишком затянулась. Не стоило нервировать Кулакова и дальше, и я отошел от Дика.

Я пробыл на каюрне до вечера. Помог Кулакову подремонтировать нарты, а потом мы вместе накормили собак, и я, конечно, не упустил случая, чтобы лишний раз не погладить Дика. Собаки отнеслись к этому благосклонно. Оказав им внимание, я умиротворил их, и они словно бы и не заметили, что кому-то этого внимания досталось больше. Настроение у меня было лучше некуда, я шутил с Кулаковым, но он слушал меня рассеянно, думая о чем-то своем. Я не стал больше приставать к нему. Мы пожали друг другу руки и разошлись по домам. На улице пуржило, и я с грехом пополам добрался до своего жилья. Чай, накрытый подушкой, был вполне горячим, и я выпил стаканчик. Потом с удовольствием забрался под меховое одеяло. За окном все сильнее дул ветер, я слушал его высокий посвист и думал сразу о многих вещах. И наконец незаметно уснул.

До Нового года оставалась всего неделя, и хотя снега снова завалили поселок, зимний солнцеворот был уже позади, и дни, пусть и по капле, но прибывали. Начавшаяся было пурга так и не набрала силу, погода установилась на редкость спокойной, чего нельзя было сказать об атмосфере в кулаковской упряжке. Там, говоря образно, указатель ветра достиг отметки «шторм», и центром всех возмущений был треугольник ПБД: Пират — Боксик — Дик. Каждый из них горел желанием доказать свое превосходство, но особенно, как ни странно, старался Боксик. С ним произошла неожиданная метаморфоза: если раньше он вполне уживался с Пиратом, принимал его первенство, то с появлением в упряжке Дика его словно прорвало, и он с головой влез в междоусобицу. Положение нужно было немедленно нормализовать, и Кулаков понял это своим звериным чутьем.

Он пришел ко мне в середине недели — непривычно серьезный, я бы даже сказал, торжественный, как будто принес мне вызов на дуэль или приглашение на свадьбу.

— У тебя как завтра со временем? — спросил он.

Со временем у меня было туго. Год кончался, и все последние дни я сидел над отчетом, о чем и сказал Кулакову.

— Ерунда, — заявил он безапелляционно. — Час выкроишь. Завтра вожака будем выбирать.

Я вмиг позабыл о всяких отчетах. Как выбирают вожака в упряжке, этого мне видеть не приходилось, хотя я и знался со многими каюрами. А событие это необычайно интересное, тем более что широкая публика не знает ни технической стороны дела, ни, что гораздо важнее, его натуральной подоплеки.