Дикая

– Вы издеваетесь?! – пока мы приближались к парню, восклицал он. – Сначала нам не прислали новенького, теперь ещё и вы двое пропали без вести!

– Мы не пропали без вести, – с этими словами Дикая отдала парню свою бутыль с водой, а я протянула ему свою ношу. – Как дела в лагере?

– Все переполошились. И немного голодны. Решили, что если завтра вы не вернётесь, будем забивать по одной курице в день.

– Двадцать одна птица на двенадцать человек в течение двадцати одного дня.

– В конце съели бы козу, – ухмыльнулся докладчик.

– А потом?

– А потом отправляли бы в Тёмный лес по одному человеку в день. Может, кто-нибудь и возвращался бы живым, а может кто-нибудь ещё и с какой дичью умудрялся бы выкарабкаться оттуда.

Мы подошли к Мастерской, у которой горел костёр – первый признак того, что обитатели Паддока всё же успели за прошедшие сутки перебраться в более укреплённое место, чем Ночлежка.

– Что, теперь живём здесь? – Дикая подошла к самому высокому перевернутому ящику, явно установленному у нового кострища для неё. Я увидела свой ящик стоящим рядом.

– Вы сумасшедшие! – басовито ахнула Абракадабра. – Мы все с ума чуть не посходили!

Подошедшая к нам Нэцкэ молча, но с широко распахнутыми глазами, протянула каждой из нас по кружке – они оказались под завязку наполнены козьим молоком. Я с наслаждением сделала первый глоток – молоко было с приятным ароматом сена.

– Две бутылки с водой, – вдруг заметил сидящий при костре Змееед. – Значит завтра, как и вчера, не будет ни одной.

– Извиняюсь, я ещё не изобрела лекарство от всех зол, так что кому-то придётся потерпеть, – в ответ ухмыльнулась Дикая.

– Ты здесь ни при чём. Всё дело в ней, – парень неожиданно указал своим длинным пальцем в моём направлении. – Мало того, что с её появлением мы стали хуже питаться, так наша единственная добытчица ещё и вынуждена, рискуя собственной жизнью, а значит и жизнями каждого из нас, ночевать в Тёмном лесу, чтобы прикрывать её задницу. Мы все прекрасно понимаем, что если не станет Дикой, нас всех ждёт медленная и мучительная смерть от голода сразу после того, как мы перебьём всех курей и прирежем козу! Люминисцены не дают нам свободно перемещаться по лесу, так что фактически от успеха Дикой зависит выживание каждого из нас…

– Во-первых, я больше не единственная добытчица, – резко оборвала оратора Дикая. – А во-вторых, ты не в курсе того, что произошло, чтобы с такой уверенностью утверждать, будто я ночевала в Тёмном лесу из-за Отмороженной.

Я едва сдержалась, чтобы не прикусить губу: ведь она и вправду застряла в лесу на ночь из-за меня.

– Мало того, что из-за Отмороженной мы стали недоедать и недопивать, – не желал отступать от своего Змееед, – так она ещё и постоянно приходит на всё готовенькое. Мы тут всё построили и организовали, вчера весь день переезжали в Мастерскую, а она…

– Прикуси язык, главный халявщик, – неожиданно резко, повторно оборвала выступающего Дикая.

– Я?! Это ты меня назвала главным халявщиком?! – Змееед вскочил со своего места и одновременно с ним со своего места вскочил Яр. – У меня здесь самая ответственная должность после охотницы! Благодаря мне всё посчитано и всё расставлено по полочкам…

– Ну да, – на сей раз оборвал разъярившегося парня Яр, – без тебя бы мы не смогли раз в неделю два плюс два сложить и посчитать десяток консервных банок.

– Я заведую не только консервами!

– Как бы мы без этого выжили? – издевательски спокойным тоном продолжал Яр. – А между тем мы до тебя Ночлежку возвели, как и твоё грёбанное Хранилище, в котором ты отсиживаешь свою костлявую задницу, пока другие пашут.

– Изгнание.

Это слово, совершенно внезапно и приказным тоном, произнесла Тринидад.

Эффект чуть не уронил в костёр свою тарелку, Парагрипп чуть не рухнул со своего ящика. Все замерли.

– Что? – скривился в гримасе из обиды и злобы Змееед.

– Минус один голодный рот, – продолжала говорить жестокие слова Дикая.

– Но… – Змееед попытался встрять, однако главарь не позволила ему этого сделать.

– Кто не согласен с приговором – разделяет участь Змеееда. Если не согласны все – ухожу я, а вы оставайтесь здесь сколько вашим душам будет угодно, ну либо сколько ваши души смогут протянуть.

Всеобщее молчание и ошарашенные выражения лиц выдавало шок всей группы. В шок вогналась и я. Не дрогнул, кажется, только Яр.

– Шучу! – Дикая совершенно неожиданно засмеялась, но я никак не могла понять, наигран ли этот красивый смех-перезвон. – Какое ещё изгнание? Мы ведь все как одна семья. А семьи должны быть сплоченными, верно? – с этими словами она заняла свой высокий ящик у костра.