Дикая Африка

Люди общительны и дружелюбны, что свидетельствует о разумном управлении местной администрации. Пожалуй, единственной неприятной чертой этого путешествия было ужасное состояние самой дороги – во многих местах она проходила по заболоченным участкам, которые приходилось преодолевать ползком на животе, толкая перед собой велосипед.

С самого начала нашего пребывания на озере меня удивляло почти полное отсутствие бегемотов, обычно населяющих любой африканский водоем. Это выглядело особенно странным с учетом того, что берега Бангвеоло, казалось бы, должны удовлетворять запросы самого привередливого бегемота – песчаные пляжи, тростники, обильные пастбища. И лишь случайно, в разговорах с местными жителями, выяснилась причина, показавшаясь мне довольно интересной, хотя и похожей на сказку.

Ватузи рассказали, что в озере обитает какой-то зверь. Он меньше бегемота, но невероятно силен. Нападая на плывущих толстокожих, он разрывает их на куски и пожирает. Таинственный зверь никогда не выходит на сушу, так как никто не видел его следов; лишь очень немногим охотникам удавалось заметить его в водах озера. Впоследствии, обсудим эти сведения с Карлом Гагенбеком, я пришел к убеждению, что в Бангвеоло сохранился какой-то хищный вид древнего ящера. Гагенбек, получивший подобные сообщения из нескольких независимых источников, был чрезвычайно заинтригован и даже снарядил на озеро специальную экспедицию. К сожалению, она вернулась ни с чем – обнаружить неведомого пожирателя бегемотов не удалось.

В форт Розберри я прибыл вечером того же дня, и меня тепло встретили комиссар Хьюз и его сестра, отважная охотница, сопровождавшая брата как в служебных поездках, так и в походах за слонами. Хьюз был еще совсем молодым человеком, и чувствовалось, что он смущен предстоящими ему обязанностями в отношении меня. Впрочем,. все разрешилось уже на следующее утро. Опрос носильщиков, бывших со мной в день той злосчастной охоты, показал, что человек погиб по своей собственной вине. Все подозрения были сняты, и дело закрыли. По решению Хьюза, высказанному в виде дружеского совета, я заплатил пять фунтов вдове погибшего (для сравнения укажу, что овца стоила четыре шиллинга). Надо заметить, что горевала она недолго и уже через три дня стала женой одного аскари из гарнизона форта.

Вернувшись в наш лагерь у Казомы, я обнаружил, что Хэмминг отбыл на охоту, вооружившись моим 600-м калибром. В ожидании друга и оружия я вел мирную и деятельную жизнь – по утрам, пока было не слишком жарко, благоустраивал и укреплял наше жилье, потом читал, дописывал дневник, а вечером отправлялся за антилопами, чтобы люди не грустили без свежего мяса. как всегда, половина добычи шла на пользу жителей деревни.

Хэмминг возвратился через неделю, с пустыми руками и ужасно раздосадованный. он горел желанием повторить попытку, и мы решили, что отправимся за слонами оба, но в разные стороны. В субботу, 17 августа, наши караваны одновременно вышли из лагеря.

Никаких известий о слонах пока не поступало, а все встреченные следы были многолетней давности. первая ночь застала меня у истоков Капары – одной из впадавших в Бангвеоло рек.

Как всегда во время сухого сезона, я пустился в дорогу налегке, без палатки и кровати. Постель состояла из нескольких охапок травы и пары тонких одеял, а сверху навешивалась противомоскитная сетка. В тот вечер я задержался на вечерней охоте, и лагерь пришлось устраивать уже в темноте. Расчистив кустарник, мы разожгли костры. Моя постель находилась на краю поляны, а перед ней полукругом улеглись носильщики. После ужина все скоро заснули.

В два часа ночи меня разбудил громкий лай Бобзи. Вскочив, я увидел, что костер почти погас. Бобзи, вздыбив шерсть, металась от тлеющих углей к краю поляны и обратно. Быстро растолкав спящих людей, я велел поскорее раздуть огонь, так как не сомневался, что поблизости бродит какой-то хищник. Мы всматривались и вслушивались в темноту, но ничего не видели, и ни один звук, кроме стрекотания цикад, не доносился из леса.

Калулу, мой бой, проследив за действиями Бобзи, уверенно заявил: "Раз такая маленькая собачка не боится отбегать далеко от костра, значит, зверь не страшнее гиены". Он зевнул, обернулся, чтобы подбросить ветку в огонь, и в ту же секунду издал душераздирающий визг – раньше я думал, что лишь свинья в последний миг своей жизни может исторгнуть такие звуки. И было отчего: огромный черногривый лев, одним прыжком вымахнув на поляну, очутился среди нас. Он замер, прижав уши и оскалив клыки, ослепленный светом костра, а бесстрашная Бобзи носилась вокруг зверя, заливаясь яростным лаем. Видимо, лев не рассчитал прыжок, к тому же его смутили крики, лай и огонь. Прежде чем я успел вскинуть винтовку, он звучно фыркнул, круто повернулся и исчез во мраке.