Дикая Бара

— Что вы здесь делаете, Якуб? — спросил охотник, поровнявшись с часовней.

— Вот, сударь, заперли здесь мою дочку на ночь, поэтому я и пришел сюда.

— Бару?  Что случилось? — с удивлением спросил охотник.

Якуб коротко все рассказал.

Охотник выругался, затем снял с себя ружье; повесив его на дерево, он ловко перескочил через кладбищенскую ограду и, выломав сильным ударом дверь часовни, очутился перед Барой, которая проснулась от стука. Увидев охотника, она сначала подумала, что это сон, но, услышав его голос, удивилась, не понимая, как он попал в часовню, и от смущения даже не ответила на его приветствие.

— Не удивляйся, Бара, что я так сюда ворвался; иду мимо, вижу твоего отца и узнаю, что с тобой случилось. Меня это сильно рассердило. Уходи скорей из покойницкой,— уговаривал охотник девушку, взяв ее за руку.

— Нет, сударь, я останусь здесь, пока за мной не придут, иначе они подумают, что я испугалась и убежала. Ведь мне здесь было не так уж плохо,— отнекивалась она, потихоньку освобождая свои пальцы из рук охотника.

— Тогда я позову отца, и мы посидим с тобой,— сказал охотник и позвал Якуба.

Пастух перелез через ограду и вошел в часовню. Лишай, увидев Бару, от радости не знал, что и делать.

А Якуб, видя, на чем спала его дочь, готов был расплакаться и, чтобы скрыть слезы, пошел на могилу покойницы жены. Охотник сел на погребальные носилки, Бара стала играть с Лишаем, однако она видела, что охотник не отрываясь смотрит на нее. Девушка краснела и бледнела, сердце у нее билось сильней, чем ночью, когда она была в часовне одна-одинешенька.

— Что же, во всей деревне никого нет, кроме отца, кто бы пришел сюда тебя покараулить? — через минуту спросил охотник.

— Кроме Элшки и отца, нет никого; отец пришел, Элшка прийти не могла, а больше никого нет, кто бы меня так любил... Ах, ты еще! — сказала девушка, лаская верного пса.— К тому же все боятся подходить к кладбищу ночью,— добавила Бара.

— Дивлюсь я твоей смелости, как дивился твоей силе. Я много рассказывал о тебе своей матери,— сказал охотник.

— У вас есть еще мать? — доверчиво спросила Бара.

— Да, старая мать, мы живем вон там на горе, три четверти часа пути отсюда, в лесу, в охотничьей избушке. Я сам охотник. Мать хочет, чтобы я привел ей дочь, она мечтает видеть меня счастливым. Но я нигде не находил девушки по сердцу, пока не встретил тебя... Бара, я не люблю много говорить — я полюбил тебя с той самой минуты, как увидел впервые. С тех пор я хорошо узнал тебя, хотя мы никогда больше не говорили. Я только потому до сих пор молчал, что не надеялся получить твое согласие. Теперь ты знаешь все, скажи же, нравлюсь ли я тебе и согласна ли ты быть моей женой? В Вестеце ты теперь оставаться не можешь, собери все, что у тебя есть, и сейчас же идем с отцом ко мне в лес, где тебя все полюбят.

Бара стояла как статуя: ни шелохнуться, ни слова сказать не могла.

Охотник не знал, как это ему понимать, но, желая узнать правду, хотя и горькую, еще раз спросил Бару, хочет ли она быть его женой. Тут девушка расплакалась и воскликнула:

— Боже, так правда, что вы меня любите?

Крепким пожатием руки и поцелуем охотник подтвердил это. И только тогда она призналась в своей любви к нему, которую так долго скрывала.

Объяснившись, они вышли из часовни, опустились на колени перед Якубом, и охотник сказал:

— Вы знаете меня, отец, знаете и то, что я уже давно мог бы жениться. Но ни одна девушка мне не нравилась, пока я не увидел вашу дочь, и ее я полюбил. Мы только что договорились, дайте нам ваше благословение. Ничего, что это на кладбище.

Якуб не расспрашивал, он видел, что Бара была довольна, и благословил их.

Каково же было удивление церковного служителя, когда он утром, придя в часовню за Барой, нашел ее вместе с отцом и охотником, который тотчас объявил себя женихом.

Еще больше удивились в доме священника и в деревне. Люди думали, что Бара присмиреет после пережитого унижения, а она возвратилась невестой, да еще невестой такого человека. Никто не хотел верить, что дитя полудницы могло кому-нибудь понравиться, и все же это было так.

— Ей нечистая сила помогает,— говорили друг другу девушки.

Только одна Элшка искренно порадовалась за Бару, когда та привела к ней своего жениха.

— Видишь, господь бог наградил тебя за службу, которую ты мне сослужила и за которую тебе пришлось столько вытерпеть. Я знала, что ты встретишь человека, который тебя будет любить. Только крепко любите ее, она этого стоит,— обратилась добрая девушка к охотнику, подавая ему руку, которую он искренно пожал.

Охотник с удовольствием сейчас же увел бы Бару с собою, но это не так быстро делается. И Пепинка не могла допустить, чтобы Бара ушла до свадьбы, говоря, что лучше сделать сразу все три оглашения,[11] если жених нетерпелив. А Якуб не мог сразу бросить стадо.