Дикая и опасная

Сейчас Верден как никогда напоминал тех самых вампиров, которых в фильмах демонстрируют: бледное лицо, ярко выделяющиеся на нем красные глаза, почти бескровные губы — и плетью повисшая левая рука, чуть пониже локтя на куртке красовалась красноречивая дырка. Меня как ледяной водой окатило.

— Тим!.. — просипела, подскочив к нему, и подставила плечо, потому что он уже начал сползать по стенке. Верден тяжело привалился, а меня от нервов и жуткого страха, что Яхонтова могла ведь и в голову целиться, начало трясти крупной дрожью и пробрало на ругательства. — М-мать твою, коммандос хренов, куда смотрел?! На фига под пули подставляться? В-ван Хельсинг недоделанный… — Пока бурчала и сыпала матами, осторожно продвигалась к выходу из комнаты, на время позабыв и про Грановскую, и про труп вампирши.

— Сонька. — У него еще хватило наглости тихо рассмеяться! Убью, честное слово. Вот дойдем до машины, убью на хрен. — Сонь, пуля навылет прошла… Через мышцу, ничего страшного… Кровь только остановить…

— Заткнись, а, ради бога! — оборвала я его, скрипя зубами и часто сглатывая: паника никак не хотела отпускать. — Верден, ё-моё, ты же сенс, неужели не почувствовал?! Меня аж в коридоре торкнуло!

— Сонь, не истери, все обошлось, — выдохнул Тим. — Пару дней отлежусь и в норме буду…

— Фигли пару дней, на неделю запру в спальне! — огрызнулась я, осторожно спускаясь с лестницы и придерживая Вердена за пояс. — И только попробуй, вякни что-нибудь против!! К кровати привяжу!

— Оу, Со-о-онь, да ты шалунья, а! — Вот как он ухитряется, даже будучи раненным, наверняка испытывая сильную боль, еще и говорить таким игривым тоном!!! Скотина красноглазая, я тут в полной панике из-за его здоровья, а он… — Какие интересные идеи высказываешь, — его голос упал до шепота, и у меня едва не подкосились ноги — кажется, мое несчастье беловолосое готовится грохнуться в обморок.

Не, его бесчувственную тушку я вряд ли подниму, даже с помощью Грановской.

— Не смей вырубаться, пока до машины не дотащу! — прошипела я, встряхнув его. — Слышишь, Верден, твою налево, не смей сознание терять!

С другой стороны молча пристроилась Ольга, и мне стало чуть легче.

— Хорошо, не буду, — пробормотал послушно Тим. — Постараюсь…

У меня в голове мутилось, а руки тряслись, мысли с настойчивостью бумеранга возвращались к тому, что пуля могла попасть куда-нибудь в ногу, в жизненно важную артерию, например. Вдвоем с Грановской мы дотащили Вердена до машины, уложили на заднее сиденье — я села там же, держа его голову на коленях, и тут же стянула куртку, добравшись до раненой руки, а Ольга устроилась на переднем, за рулем.

— Тим, посмотри на меня, — настойчиво прошептала я, убрав с его лба волосы, а пальцы другой руки уже нащупывали рану. — Не теряй сознания, держись, слышишь? Смотри на меня, черт, не закрывай глаза!..

— От дырки в руке еще никто не умирал, — пробормотал он, сглотнув. — Сонь, не переживай ты так… Но приятно, знаешь ли. — Верден слабо улыбнулся. — Ради твоих встревоженных глаз стоило получить пулю в руку…

— Дурак. — Я неожиданно почувствовала, как глаза защипало, и всхлипнула, прикусив губу. Пальцы тем временем уже действовали автоматически, накрыв рану и вливая силу, заставляя мелкие сосуды закрыться, останавливая кровь. — Ой дурак ты, Верден…

Его улыбка стала шире, он прикрыл глаза, и тихо вздохнул. Вот же ж… Слов просто не хватало, честное слово. Одни маты трехэтажные крутились. Я ведь теперь каждый раз дергаться буду! Зажмурилась, тряхнула головой, отгоняя пакостные мысли. Не буду, ибо вредно это. Концентрация и еще раз концентрация, на заданиях всякие ситуации бывают, в том числе и такие, когда могут ранить. Если каждый раз нырять в панику, то никаких нервов не хватит, и действовать нормально не смогу! Значит, берем себя в руки, даем подзатыльник ненужным эмоциям и открываем аптечку, там должен быть бинт и вата с перекисью.

— Может, в больницу? — спросила Ольга, покосившись на меня.

— С огнестрелом? — Я скептически хмыкнула. — Нет, дома отлежится, пуля не застряла, что уже хорошо. Я лечить буду, даже зашивать не понадобится.

— А сможешь? — В голосе Грановской звучало сомнение. — Дырка-то приличная…

— Смогу, — поджала губы я.

Дырка как дырка, всего-то указательный палец можно просунуть. Если потихоньку сращивать мышцы и сосуды и крепко перебинтовывать, в несколько дней уложиться можно. Срастила же я как-то в общаге одной криворукой глубокий порез от ножа, она себе ладонь на сантиметр пропорола, когда курицу разделывала. Причем за два дня. Правда, потом шатало немножко, но ведь теперь у меня кое-что есть, да? Покосилась на собственное запястье и чуть не подавилась воздухом: кажется, руны на нем слегка светились в полумраке машины, мягко так, но вполне отчетливо.

— Ё-о!.. — выдохнула от неожиданности.

Ресницы Тима дрогнули. Он поймал мой ошарашенный взгляд и кивнул.

— Ага, — получился совсем шепот, но я расслышала. — Работают…