Дикая яблоня

Наступил сентябрь, мы снова отправились в школу, но свободного времени у нас от этого не убавилось. Уроки занимали не более двух часов. Педагогов в ту военную пору не хватало. Им приходилось работать в две-три смены. А наш учитель Мукан-ага еще ко всему был очень больным человеком. Позанимавшись с нами два часа, он отпускал нас домой, чтобы успеть отдохнуть перед следующей сменой. Мы с радостными воплями бежали к дому Ырысбека, играли там до позднего вечера.

Нам очень хотелось развеселить Ырысбека, сделать ему что-нибудь приятное, но мы долго ничего не могли придумать. И вдруг однажды Ажибека осенило. Он хлопнул себя по лбу и сказал:

— Я знаю!.. Дабай покажем Ырысбеку концерт!

Мы с восторгом уставились на своего вожака — отчаянный он человек, ничего не скажешь!

— Это было бы здорово! Да только мы не артисты, — вздохнул рассудительный Асет.

— Ну и что? Возьмем и сами поставим пьесу. Не хуже настоящих артистов, — пояснил Ажибек. — Один из нас будет Тулегеном, другой Бекежаном, а кто-то Кыз-Жибек, Шеге, Каршыга… Ырысбеку очень понравится!

Ну, если сам Ажибек так уверен…

— Дабай!.. Дабай! — закричали мы, подражая Ажибеку.

И начали распределять роли. Себя Ажибек назначил Бекеном, Кайрата — Тулегеном… Нашлись среди нас и Шеге, и Каршыга… Только вот не было Кыз-Жибек. Никто из ребят не соглашался изображать из себя женщину. Тогда Ажибек послал Кайрата и Самата к девчонкам. Но те вернулись с плохой вестью.

— Никто не хочет, — сообщил Кайрат. — Даже сирота Тоштан и та отказалась. Я ей говорю: «Подумай, какую красавицу будешь играть. Дура!» А она: «Сам дурак! Для вас даже трижды красавицу не стану играть. Вы в школе дергаете за косы».

— Ну и не надо! Обойдемся и без Кыз-Жибек! — сказал Ажибек, ничуть не расстраиваясь.

— Из-за кого же тогда будут сражаться герои? — удивился Самат.

И он был прав. Мы приуныли, нам очень хотелось сыграть этот спектакль.

Чтобы русский читатель понял, почему удивился Самат, скажу так: играть спектакль по известному эпосу без Кыз-Жибек все равно что ставить «Ромео и Джульетту» без Джульетты, или «Анну Каренину» без участия Анны.

Но уверенность Ажибека осталась несокрушимой.

— А просто так будут сражаться! Будут, и все! — легко и беспечно ответил наш самозваный постановщик, и мы охотно с ним согласились. В самом-то деле почему нужно сражаться из-за кого-то? Почему нельзя воевать просто так?

Старый, заброшенный сарай стал нашим театром. Кайрат стащил из дома видавший виды дырявый палас, и мы превратили его в занавес, поручив держать его двум мальчикам, которым не хватило ролей. Оставалась еще одна забота: чем мазать себя, как это делают все настоящие актеры? Для окраски ресниц и бровей мы быстро приспособили древесный уголь, но вот чем побелить лицо — это нам казалось почти невыполнимой задачей. Свой мел учитель Мукан-агай бережно заворачивал в платок и прятал в карман пиджака, и подобраться к нему не было совершенно никакой возможности. Однако наш предводитель и тут нашел выход из положения. Перед самым началом спектакля он повел нас в правление колхоза, и там мы потерли ладонями о недавно побеленные стены, густо намазали их известкой.

На шум, поднятый нами, из своей комнаты выскочил учетчик Бектай и сердито спросил:

— А вы зачем сюда пришли? Вам что? Улицы мало?

— У нас теперь будет театр, — честно сказал Самат и тут же получил от Ажибека затрещину.

— Я вам покажу театр! — не поверил Бектай. — Нашли место для игр? А ну, вон отсюда!

Вернувшись в сарай, мы перенесли известку с ладоней на щеки и лоб. После того, когда для начала все было готово, Ажибек позвал Ырысбека. Тот пришел в своей солдатской форме со шпорами и уселся на единственную скамью. А мы трепетали за паласом, который держали два тоже взволнованных мальчика. У меня пересохло в глотке, мне казалось, что сейчас я забуду все слова или совсем потеряю голос, открою рот, а из него вырвется шипение, как у гусака.

— Дабай! — скомандовал Ажибек, тоже волнуясь.

Мальчики, державшие занавес, отступили в сторону, и перед Ырысбеком, как я сейчас представляю, открылись маленькие, тощие чудовища, перемазанные известкой и углем, в залатанной одежде, с босыми ногами, усеянными цыпками. Ырысбек бешено захохотал, словно к нему сзади кто-то подкрался и начал щекотать под мышками.

Белая лань Яика, красавица Жибек…

Тут Ырысбек и вовсе закатился от смеха. Он хлопал себя по бедрам, хватался за живот, из глаз его ручьями струились слезы.

Смущенные его смехом, мы кое-как, пропуская слова, доиграли пьесу до конца.

— Желание ваше похвально, ребята, — сказал Ырысбек, посерьезнев. — Вы хотите заняться серьезным делом. Это хорошо. Да только не с того конца вы взялись. Мужчина теперь солдат! И с этого дня я сам займусь вашей военной подготовкой. Адъютант!.. Ажибек!

— Что, дяденька? — отозвался Ажибек; он, как и все ребята, был расстроен нашим провалом.

— Отставить! — рявкнул Ырысбек. — Что должен сделать солдат, когда его зовет командир?

Ажибек вскочил, точно его подстегнули, подошел к Ырысбеку и вытянулся, козырнул.

— Есть! Я здесь, товарищ командир!