Дикая кошка мастера Дуэйна

— А это красиво, — завороженно смотрела на это чудо пантера.

Её зрачки стали узкими в золоте радужки, в то время как у Астана кошачьи глаза были ярко-синими.

— Орлиная кровь немного выделяет меня среди других, — пророкотал его изменившийся голос, — ну что, иди ко мне поближе, вредная кошка.

Сель подвинулась к нему и замерла. Она слышала, что метку ставят в момент наивысшего наслаждения, чтоб женщине не было так больно. Но ей придётся перетерпеть.

Герцог привлёк к себе жену, подтянув на свои колени, а на её возмущение заявил, что иначе неудобно. Провёл носом по изгибу между плечом и шеей. Возмущенное пыхтение его немного забавляло.

— Ты хочешь, чтоб было как можно болезненней или позволишь немного подготовить тебя? Вообще-то я даже читал литературу, чтоб позаботиться о тебе, — очень серьёзно сказал Астан жене.

— Хорошо, делай как знаешь, только под юбку не лезь!

Оборотень обольстительно улыбнулся и обнажил ряд ровных белых зубов, среди которых особенно вылелялись два острых клыка. Так и быть, он подождёт совсем немного и сейчас ограничится только меткой.

Он подул на кожу герцогини и с удовольствием заметил, как она покрылась мурашками, вздыбив мельчайшие волоски. Затем губами коснулся основания шеи…

— Астан!

— Молчи! Я всего лишь обезболиваю!

Сель закатила глаза и снова замолчала. Хочет он себя подразнить- пускай, всё равно спать она с ним не намерена и никакой реакции его действия в ней не вызывают. Почти…

Глава 28

А тем временем оборотень снова целовал место, где намеревался прокусить нежную кожу, слегка лизал и покусывал, пуская по телу девушки горячие волны. И как бы Сель не пыталась сохранить равнодушие, но сердце стало стучать громче.

— При посягательстве на мою невинность, я могу и перья выщипать, — шёпотом произнесла она.

— Молчи! — скомандовал Астан, который сам разволновался от происходящего таинства в коконе его крыльев, которые будут дополнительным способом удержать дикую кошку, — а над твоими шутками придётся поработать…

И пантера снова подчинилась, прикусив губу, чтоб сдержать недовольство. И хорошо, что этого не увидел герцог, потому что он и так корил себя за глупость с мелкой графиней, и думалось ему, что обуздать эту необъезженную кобылку, которую он сейчас придерживал руками и крыльями, было бы гораздо интереснее, чем позволить назойливой любовнице снять с себя штаны.

А Селена пыталась найти баланс между расслаблением и самоконтролем, и ей никак это не удавалось.

— Кусай уже! А то залижешь до смерти! — прошипела она, а герцог прыснул ей в шею, пощекотав кожу воздухом.

— Объясняю: если ты не расслабишься, будет очень больно, крик поднимешь на всю округу, прибегут наши родители и будут дружно меня ненавидеть. Особенно мой отец, потому что ты ему явно нравишься больше, чем я.

— Я умею терпеть боль, я провела пятнадцать лет в школе боевых искусств, — вздохнула кошка, — поэтому заканчивай с прелюдиями.

— Как скажешь, герцогиня, — произнёс Астан и тягучим движением языка прошёлся по шее, отвлекая жену, а потом сразу вонзил в кожу клыки.

Да, пантера привыкла терпеть боль, но не такую, что прошла молнией сквозь всё тело и ударила одновременно куда-то в мозг и в точку, что располагалась где-то внизу живота… Селена всё же не смогла сдержать стон, не понимая толком, чего было больше в этом чувстве: боли или… возбуждения? Конечно, она знала, что метка — не простой укус, ведь её ставят во время соития и только в определённое место, и боль — одна из граней этого явления. Теперь они с Астаном связаны, хоть она и не собирается делить с ним постель, но между ними всегда будет притяжение, продиктованное меткой.

Пантера прогнулась, запрокинув голову на плечо мужа, и часто-часто задышала. От острых ощущений она на какой-то миг будто ослепла и потерялась в пространстве, но быстро вернулась в себя, тут же задохнувшись от возмущения и… удовольствия.

— Я совсем не шутила насчёт перьев! — зашипела она, выпутываясь из рук мужа, который уже всерьёз взялся за её корсет, пытаясь достать из него грудь.

— Не льсти себе, кошечка, твоя невинность мне не нужна… — прорычал он, затихнув, но руки так и не разжал.

— Мне льстит твоя дубина, что давит ниже спины, дорогой мой супруг! — проворчала Сель, пытаясь расцепить железный хват крупных рук с огромными когтями.

— Сучка ты, Селена, а не пантера… Если бы я знал, что ты умеешь так стонать… я бы больше никому не дался, — театрально захныкал мужчина, делая глубокий вдох, а через пару секунд серьёзно спросил: — Как ты себя чувствуешь?

— Взбодрилась… мощные ощущения, — медленно произнесла она, прислушиваясь к себе.

Тело будто ждало продолжения, но не требовало мучительно, как это бывает в период течки, а предвкушало. Сердце стучало немного быстрее, чем обычно, но не рвалось из груди.

— Всё, спасибо, отпускай, — стала ёрзать на коленях мужа пантера, пытаясь пробраться сквозь стену из крыльев на волю.

— Ну нет уж, ты должна пахнуть мной для правдоподобности. Да и странно, у всех сонливость после метки, а у тебя… а, нет, всё нормально, — заулыбался Астан, когда Сель попыталась скрыть зевок.