Дикая Лиза

Катя как-то раз насмелилась забрать братишку к себе, на четверть часа, не больше. Но пока она взахлеб болтала с подружкой по телефону, Саша добрался до фломастеров, изрисовал ими две тетради, обои на стене и собственные руки, отчего надолго превратился для старшей сестры в персону нон грата.

Зинаида Тимофеевна все его проказы относила на счет плохого воспитания, но сама не спешила исправлять огрехи, которые, по ее мнению, допускала Лиза. И если, редкий случай, соглашалась присмотреть за внуком час-полтора, когда Лиза должна была съездить в город показаться врачу или побывать в прокуратуре (следствие по делу о гибели самолета продолжалось), после долго жаловалась, что Саша ее абсолютно не слушает, и слишком уж подвижен и любознателен.

Но Лиза обвинений в свой адрес не принимала и потому виноватой себя не чувствовала. И хотя Зинаида Тимофеевна постоянно зудела, что мальчика надо воспитывать более жестко, и чаще наказывать, не наказывала его вовсе, и лишь иногда журила, если малыш упрямился или капризничал. Внутренним чутьем она понимала: воспитать настоящего мужчину, постоянно его одергивая и запрещая познавать новый для него мир из-за боязни, что он сделает себе больно, невозможно. Да, бывало, что Саша ревел. Пару раз Ласка оцарапала ему руки, но зато он перестал неосмотрительно хватать ее за хвост и лапы. Несколько раз он ушибался, падал с детского стульчика, разбил пару чашек, столкнул со стола вазу… Но вместе с тем он быстро понял, что к утюгу, даже выключенному, равно, как и к фену, подходить нельзя, рисовать на обоях — нехорошо, а лестницу лучше преодолевать на руках у мамы.

Она никогда не сюсюкала с ним, как с младенцем, а очень серьезно объясняла, чем опасна та или иная вещь и, удивительное дело, Саша ее понимал. Иное дело, иногда забывал, но Лизе хватало терпения объяснять ему снова и снова.

Дневные занятия с сыном отвлекали ее от собственных забот, но ночью она оставалась с ними один на один, и долго не могла уснуть, перебирая в памяти короткие мгновения счастья, которые ей довелось пережить с Виталием несколько дней назад. Они казались ей нереальными, сродни тем, которые переживаешь во сне. Тем более, что после приезда из Москвы, Морозов появлялся дома урывками. Переодевался, торопливо обедал и снова мчался на завод. По словам Зои, ему удалось заполучить крупный зарубежный заказ, который необходимо срочно выполнить до открытия международной ярмарки современного вооружения. На нее у Морозова были свои виды и планы…

Конечно, Лиза все прекрасно понимала, и, тем не менее, чувствовала себя неважно. Получается, она просто подвернулась ему под руку. На ее месте могла оказаться любая женщина. Для Морозова не имело значения, с кем снять напряжение, поэтому он тотчас забыл о том, что случилось с ними в ночь накануне субботы.

Она жалела, что столь легко поддалась соблазну, и не надеялась на продолжение отношений, но почему тогда с замиранием сердца прислушивалась, не подъедет ли к дому машина, и не могла заснуть, если он возвращался домой слишком поздно. В последнее время Виталий почти не ужинал с семьей, а во время нечастых совместных обедов, за столом мало с кем общался, даже Сашу целовал торопливо, на бегу, и опять исчезал на много часов, порой на сутки, а то и двое…

И все же была одна зацепка, которая не позволяла Лизе окончательно отчаяться. Всего раз за это время она поймала его взгляд, мгновенный, в глаза, когда она забирала у него сына. И столько боли в нем было, столько тоски, что она едва сдержалась, чтобы не броситься к нему, не обнять на виду у всех. Все, что она могла сделать сейчас — это запретить себе вспыхнуть ясным пламенем. Она сумела очень быстро отвести свой взгляд… Но Виталий, кажется, не понял ее маневра, и теперь старательно не смотрел в ее сторону. Даже тогда, когда он задавал какие-то вопросы о сыне, его взгляд скользил поверх ее головы или уходил в сторону…

Сегодня Лиза весь день гуляла с Сашей за домом, возвращаясь лишь для того, чтобы накормить малыша и посадить его на горшок. Теща весь день была в городе. Искала себе обновки к Новому году и запасалась подарками. Зоя попросила себе выходные. Она собиралась на три дня съездить к сыну в краевой центр, повидаться с внуками. Никому не было дела до Лизы и ее проблем, и она тихо тому радовалась. К тому же она обнаружила в чулане несколько пар лыж и лыжных ботинок. Ей ничего не стоило привести их в порядок. И она уже подумывала о том, как проложить лыжную трассу по периметру усадьбы и устраивать ежедневные пробежки. Ее тренированное гибкое тело привыкло к определенным нагрузкам, и она чувствовала, что несколько прибавила в весе за последнее время…