Дикая магия

— Хоруль! Я слышал, что Куан-на'Фор населен упрямцами! — Колдун дружески улыбнулся, поэтому слова его не прозвучали как оскорбление. — Ты намерен скакать по чужой земле как чужестранец, без охраны? Ты намерен встретиться с вражескими армиями и мародерствующими бандами тенсаев? Как далеко ты уйдешь?

— Досюда-то мы добрались! — резко возразил керниец. — А нам приходилось скакать и по менее дружественной земле.

Каландрилл сообразил, что Брахт еще не освободился из плена давних предрассудков. Джессериты, обрекшие себя на изоляцию и на бесчисленное количество небылиц, не вызывали в нем доверия. Несмотря на все дружеское расположение, выказанное им, Брахт по-прежнему не доверял джессеритам. Каландрилл улыбнулся и примирительно заметил:

— Все это верно, но нам всегда помогали друзья. В Гессифе — Иссым, в Кандахаре — Менелиан, в Куан-на'Форе — драхоманы. Не забывай этого, Брахт! Не пренебрегай советом наших союзников.

— Очен прав, — вставила Катя, положив руку кернийцу на предплечье. — С ним мы пойдем быстрее.

Брахт собрался что-то возразить, но лишь пожал плечами и смущенно улыбнулся.

— Истинно! Вы правы, — согласился он и кивнул. — Прошу прощения.

— Мы задержимся здесь ровно столько, сколько будет необходимо, — пообещал Очен. — Нельзя оставлять наших братьев в опасности.

Эти слова были понятны Брахту. Он кивнул, бормоча извинения.

— Не стоит зарекаться ни от какой помощи. Безумный бог угрожает всем. И потому мы должны стать друзьями и товарищами.

— Истинно! — твердо заявил Каландрилл.

— Да, — согласился Брахт и с ухмылкой добавил: — И все же я бы отправился в путь как можно быстрее.

— В таком случае, — с улыбкой сказал Очен, — я приступлю к исполнению своих обязанностей немедленно. Чазали проводит вас в опочивальни.

— И накормит, — добавил киривашен. — Или вы предпочитаете сначала помыться?

Катя и Ценнайра выбрали баню, Каландрилл и Брахт — трапезу. Чазали рассмеялся. Впервые, отметил про себя Каландрилл. И смех этот сблизил их.

— Исполним сначала просьбу женщин, — предложил джессерит. — Проводить вас в ваши палаты, а потом в баню?

Каландрилл кивнул и жестом попросил Чазали отвести их в опочивальни.

Палаты, отведенные им, были спартанскими и больше походили на кельи, вырубленные во внутренней стене, с узкими, без стекол, но со ставнями окнами, выходившими во внутренний двор. В алькове, вырубленном в песочного цвета камне, стояли кровать, умывальник и небольшой сундук. И больше ничего. На голом полу, на стенах, потолке и на дверях были начертаны магические знаки Очена. Краска еще не успела просохнуть. Оставив свои вещи в комнатах, они последовали за Чазали в баню.

Их вели по тускло освещенным коридорам и залам, также разрисованным символическими знаками; вооруженные макузены расступались перед киривашеном, безучастно рассматривая узкими раскосыми глазками чужеземцев. Баня располагалась ниже спальных комнат и представляла собой широкую низкую залу с огромными чанами дымящейся горячей воды. Окон здесь не было, и баня освещалась лишь светом толстых желтых свечей в подсвечниках, вделанных в стены, также разрисованные загадочными знаками.

Чазали пропустил их в баню и, поколебавшись, словно не желая обижать гостей, спросил:

— Я не знаком с вашими обычаями: вы моетесь вместе или раздельно?

Брахт, быстро взглянув на Катю, улыбнулся, но не проронил ни слова, и Каландриллу показалось, что вануйка покраснела, хотя в бане было столько пара, что он не мог быть в этом уверен. К своему стыду, он сообразил, что сам думает о том, что бы сказала об этом предложении Ценнайра. Он представил себя с ней в одном чане и тоже зарделся. Преодолевая искус, он хрипловато сказал:

— Раздельно.

Брахт перевел насмешливый взгляд с Кати на Каландрилла. Тому стало совсем не по себе.

Чазали кивнул и прошел в баню. Едва не затерявшись в паре, он выдвинул из стены перегородку из лакированного дерева, разделив помещение на две части. Повернувшись к женщинам, он с почтением произнес:

— Ваша половина эта. Когда закончите, вас проводят в покои. — Мужчинам он сказал: — Пойдемте со мной. — И по коридору провел их к другому входу.

Оставшись одни, они разделись и с удовольствием погрузились в чаны. Из-за перегородки доносился плеск воды и едва слышное бормотание. Каландрилл не мог не думать о том, что от обнаженной Ценнайры его отделяет лишь тонкая перегородка.

— Ты сама скромность, — нарочито серьезно произнес Брахт. — Поздравляю.

Из-за горячей воды Каландрилл стал совсем красным, да и лица кернийца за паром просто не было видно. Каландрилл пробормотал:

— Я не хочу ее смущать. И Катю тоже.

Вместо ответа Брахт громко рассмеялся, Каландрилл еще больше покраснел и сказал:

— Катя советовала не гнать лошадей.

— Мне почему-то кажется, что Ценнайра не стала бы возражать, — заметил Брахт. — Я смотрел на нее во время разговора. Она не сводила с тебя глаз, за исключением того момента, когда Очен обратился напрямую к ней. Она к тебе явно благоволит.

Каландрилл не нашелся, что ответить, и лишь неопределенно хмыкнул. Ему хотелось верить кернийцу, но, что предпринять дальше, он не знал.