Дикая магия

— Ты жива, — заверил её Каландрилл, прикасаясь губами к блестящим волосам. — Слава всем богам, ты жива.

— Я цела! Я опять смертна?

— Да, — подтвердил он. — Сердце твоё принадлежит тебе, и только тебе.

— Не только, — возразила она с лёгким кокетством в голосе. — У него теперь есть новый хозяин.

— А моё, — сказал он, — принадлежит тебе, распоряжайся им, как хочешь.

— Я не отдам его тебе очень долго, — улыбнулась Ценнайра. — До конца жизни.

Брахт, стоявший в другом конце комнаты, сказал:

— Ахрд, как мне надоели эти нюни. Давайте вина! Пора праздновать победу, да как следует!

Он смеялся, прижимая к себе Катю. Вануйка ткнула ему локтем в ребра:

— Учись, керниец. Вскоре я захочу услышать от тебя то же.

Брахт состроил испуганную мину, пожал плечами, вздохнул и спросил:

— Каландрилл, возьмёшь надо мной шефство? Я не хочу обижать женщину, на коей намерен жениться.

— С удовольствием, — ответил Каландрилл, — хотя боюсь, более трудной задачи у нас с тобой не было.

— Пожалуй, — согласился Брахт, но Каландрилл его уже не слушал. Он целовал Ценнайру и потому не видел, как керниец склонился над Катей и последовал первому наставлению своего учителя.

Они выехали из ворот Анвар-тенга под бесстрастным взглядом зимнего солнца. Земля вокруг города была изрыта копытами лошадей восставших и колёсами их повозок. Но первые морозы уже прихватили её и не дали расползтись. А с приходом весны исчезнут и последние напоминания о безумии Фарна. Дул чистый холодный ветер без всякого намёка на отвратительный запах гниющего бога. Он весело хлопал знамёнами сопровождавшего их эскорта — целой центурии котузенов. Очен решил сопровождать их в поездке на восток в Вану, к святым старцам Катиной родины, коим предстояло наконец уничтожить «Заветную книгу», дабы никому более из рода Рхыфамуна или Аномиуса не повадно было вновь помыслить о безмерной власти и пробудить Безумного бога; дабы мир освободился навеки от хаоса, а люди могли жить и заниматься своими делами под руководством Молодых богов.

Приподнявшись на стременах, они обернулись на мгновение, подняв в приветствии руки, прощаясь с вазирь-нарумасу, с молодым ханом и шенгиями, из уважения к подвигу чужеземцев вышедшими попрощаться с ними у городских ворот. А затем они смотрели только вперёд, в будущее.

— В Вану вы женитесь? — спросил Каландрилл у Кати.

Та взглянула на Брахта и восхитительно улыбнулась.

— Да, если этот керниец ещё меня любит.

— Я полюбил тебя с первого взгляда, — сказал Брахт. — Ахрд, я и не знал, что настолько терпелив.

Катя рассмеялась, взяла его за руку и спросила:

— А вы? Вы тоже?

— Я этого желаю, — серьёзно ответил Каландрилл.

— Я тоже, — эхом откликнулась Ценнайра, с улыбкой глядя на него.

Вдруг он сообразил, что впервые видит, как она краснеет, и подумал, что завтра, и послезавтра, да и все последующие дни его жизни будут весёлыми и счастливыми.