Дикая магия

Преодолев первую волну ужаса и сдерживая рвоту, он двинулся по палубе, высматривая останки капитана. Но разве можно было опознать кого-либо среди белеющих костей и желтых сухожилий? Жалкие останки людей, которых коснулась рука смерти, почти не отличались друг от друга. Склоняясь над ними, Аран с удивлением отметил, что запах разложения совсем не такой сильный, как он ожидал; возможно, это было связано с мясными мухами — они подчистую съедали мертвечину, оставляя только кости, самые жесткие сухожилия и волосы. Скорее всего скелет со светлыми косами на черепе, лежавший у руля на корме, — все, что осталось от Фенила Соронсона; очевидно, он до последнего пытался спасти команду от какой-то смертельной угрозы. Светлые косы и приметное ожерелье из сардониксов; он купил его на последней ярмарке в Аллфейре и носил на имперский манер, на шее, вызывая насмешки приятелей, которые говорили, что он купил украшение с камнями, которые сам же и привез на Лунную равнину годом раньше, и заплатил в сто раз больше их стоимости за то, что сардониксы отшлифовали и нанизали на кожаный шнурок, изготовив дорогую истрийскую безделушку.

Трясущимися руками Аран расстегнул замок ожерелья и положил его в поясной кошель.

Труднее было опознать Холл и Гарсона, потому что коротышка был почти лысым, но наконец Аран нашел скелет, в руке которого был зажат клинок, сработанный, без сомнения, Катлой. Он вспомнил, как Хопли покупал его на рынке в Форси три года назад; это была одна из первых продаж Катлы, и она отчаянно торговалась с ним, рассказывая, как долго она работала, инкрустируя рукоять камнями. Это было прекрасное изделие. Сердце Арана сжалось, когда он увидел его, и на мгновение мысли его унеслись от этого жуткого корабля домой, на Камнепад, к дочери и отдалившейся от него жене; увидит ли он их когда-нибудь или ему суждено сгинуть здесь, в молчаливом студеном океане, и его кости, как и останки этих людей, будут белеть в лунном свете, а пустые глазницы — вечно смотреть в туман? Содрогнувшись, он отбросил эти страшные мысли и занялся делом: расцепил костяшки пальцев и вытащил из них клинок; кисть скелета при этом рассыпалась, и кости негромко застучали подоскам палубы. Аран засунул кинжал за пояс и продолжал обход мертвого судна.

Он не знал, сколько провел здесь времени. Один раз его окликнули с «Длинной Змеи», спрашивая, не нужна ли помощь, но он не обратил на это внимания и продолжал медленно идти по палубе, распугивая мух, перешагивая через груды костей и тряпья, подмечая положение тел, весел и состояние оснастки судна. Особое внимание он обратил на позы, в которых лежали мертвые моряки на середине палубы; он перевернул несколько костей ногой, с отвращением заметил на сапоге личинки мух и соскреб их кинжалом, потом вытер клинок о планшир и пошел дальше.

Наконец он вернулся на правый борт. Команда «Длинной Змеи» ждала его, собравшись на одной стороне, так что судно заметно накренилось. Глаза у людей были круглыми от предчувствия дурных вестей. Никто не хотел спрашивать первым. Решился Пол Гарсон. Он прижимал искалеченную руку к груди и думал, что капитан вправлял ему вывих, а значит, между ними теперь более крепкая связь, как между воинами, которые в схватке прикрывали спины друг друга. Набравшись духу, он нарушил напряженное молчание.

— Что там, капитан? — спросил он негромко.

— Все мертвы, — глухо ответил Аран. — Все до последнего человека.

Теперь заговорили все разом, и вопросы посыпались как град.

— Неужто никто не уцелел? — спросил кто-то. — Чей это корабль?

— Что с ними случилось? — Голос Урса Одно Ухо перекрыл все прочие выкрики. Урс видел, что паруса на корабле нет, оснастка истрепана, а сквозь туман на палубе белеет что-то зловещее.

Мухи снова садились на останки. Аран схватил весло и несколько раз крутанул им в воздухе, разгоняя насекомых. Урс поежился.

— Здесь дело нечисто, — объявил он, выразив то, о чем думали все. — Такое множество мух в таком месте. По всему, они не должны были выжить в этих северных краях.

— Погода необычно теплая, — сухо заметил Аран, хотя и сам знал, что это звучит неубедительно. Было во всем, что он видел, нечто сверхъестественное, нечто такое, отчего волосы могли встать дыбом. Древние предания о некромантах, сейдах и магии крови всплывали у него в голове, когда он шагал по палубе проклятого корабля. Но он не собирался говорить об этом своим людям: моряки суевернее, чем старухи. Взгляд его остановился на Таре Фелинсоне. — Мне жаль, парень, — произнес он, глядя ему в глаза, — но это корабль твоего дяди, и его нет больше с нами. — Он возвысил голос, чтобы все могли слышать: — Это корабль Фенила Соронсона и Хопли Гарсона, — объявил он и сделал паузу, чтобы люди справились с потрясением. — Это «Белая Бестия», которую построил для них Мортен Дансон.

Людям его слова не понравились, ведь они стояли на палубе судна, которое приходилось близнецом кораблю-призраку — с такими же изящными обводами и мощным ледоломом; если одного из них постигла столь страшная участь, то не суждена ли та же судьба и другому?