Дикая охота короля Стаха

«Рука…» «Рука…» Почему рука? Вот-вот припомню… Нет, снова ускользнуло… Вот темная душа… Ну что же, нужно искать дрыкгантов и весь этот маскарад… И побыстрее.

Глава пятнадцатая

В тот вечер заявился Рыгор, весь в грязи, потный и уставший. Хмуро сидел на пеньке перед дворцом.

— Тайник в лесу, — буркнул наконец. — Сегодня я выследил, что кроме той тропы, где я тогда караулил, есть вторая, с юга. Только она по локоть в трясине. Я забрался в самую пущу, но натолкнулся на непроходимую топь. И не отыскал тропы, чтобы переправиться через нее. Раза два чуть не утонул… Взобрался на вершину самой высокой ели и увидел на той стороне большую прогалину, а на ней посреди кустов и деревьев крышу какого-то большого строения. И дымок. Один раз в той стороне заржал конь.

— Надо будет пойти туда, — сказал я.

— Нет, только без глупостей. Там будут мои люди. И нехай пан извинит, но если мы поймаем этих паршивцев, мы поступим с ними, как с конокрадами.

Его лицо из-под длинных волос смотрело на меня с недоброй усмешкой.

— Мужики терпят, мужики прощают, мужики у нас святые. Но тут я сам потребую, чтоб с этими… как с конокрадами: прибить осиновыми кольями к земле руки и ноги, а потом такой же кол, только побольше, в задний проход, до самого нутра. И от ихних хат даже уголька не оставлю, все пущу пеплом, чтоб даже духа… чтоб духа ихнего смердючего не осталось. — Подумал и добавил: — И ты берегись. Может, и в твоей душе когда-нибудь панский дух забродит. Тогда и с тобой так… пане.

— Дурак ты, Рыгор, — холодно обронил я, — Свецилович тоже был паном, а всю свою короткую жизнь вас, олухов, от жадной шляхты да кичливых судей защищал. Слышал, как над ним голосили? И я могу так погибнуть… за вас. Молчал бы лучше, если Бог разума не дал.

Рыгор криво усмехнулся, потом достал откуда-то из свитки конверт, такой измятый, будто его вытянули из волчьей пасти.

— Ладно, не обижайся… Вот тебе письмо. У Свециловича три дня лежало, на его хату пришло… Почтарь говорил, что сегодня занес тебе в Болотные Ялины еще и второе. Бывай, завтра приду.

Я, не сходя с места, разорвал конверт. Письмо было из губернии от известного знатока местной генеалогии, которому я писал. И в нем был ответ на один из самых важных вопросов:

«Многоуважаемый сударь мой, пан Белорецкий. Посылаю вам сведения о человеке, которым вы интересуетесь. Нигде в моих генеалогических списках, а также и в аксамитных книгах про давность рода Берманов-Гацевичей я ничего не нашел. Но в одном старом акте натолкнулся на сообщение, не лишенное интереса. Обнаружилось, что в 1750 году в деле известного Вольнодумца Немирича имеются сведения о каком-то Бермане-Гацевиче, который за бесчестные деяния был приговорен к баниции — изгнанию за межи бывшего королевства польского и лишен шляхетских прав. Этот Берман был сводным братом Яраша Яновского, что носил прозвище Схизмат. Вы должны знать, что со сменой власти старые приговоры потеряли силу и Берман, если это наследник того Бермана, может претендовать на фамилию Яновской, если главная ветвь этого семейства исчезнет. Примите уверения…» и прочее и прочее.

Я стоял ошеломленный и все перечитывал письмо, хотя уже стемнело и буквы расплывались перед глазами.

— Ч-черт!… Все ясно. Берман, этот мерзавец и изощренный негодяй, — наследник Яновской.

И вдруг мне как стукнуло в голову.

— Рука… откуда рука?… Ага! У Малого Человека, когда он смотрел на меня сквозь стекло, была рука, как у Бермана, такие же длинные, нечеловеческие пальцы.

И я бросился во дворец. По дороге заглянул в свою комнату, но письма там не было. Экономка сказала, что письмо было, должно быть здесь. Она виновато квохтала передо мной: после той ночи в архиве она вообще стала очень льстивой и заискивающей.

— Нет, пан, я не знаю, где письмо… Нет, на нем не было почтового клейма… Нет, скорее всего письмо прислали из яновской округи, а может, из уездного местечка… Нет, здесь никого не было. Вот разве только пан Берман, который заходил сюда, думая, что пан дома…

Я больше не слушал ее. Скользнул взглядом по столу, где лежали разбросанные бумаги, в которых, видно, рылись, и побежал в библиотеку. Там никого не было, только на столе возвышалась груда книг. Их, очевидно, оставили здесь в спешке из-за какого-то более важного дела. Тогда я направился к Берману. И здесь следы поспешности, даже дверь не заперта. Слабый огонек спички бросил кружок света на стол, и я заметил на нем перчатку и разорванный наискось конверт, точно такой же, какой получил Свецилович в тот страшный вечер.