Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

- Мы возвратились в Лореотт, где нас излечили. Если вы связаны с госпожой Лорелей, то, наверное, знаете о том, что королева Шедавар задумала вывести эльфов из подземелий, объединить кланы и выйти с нами против диких.

- Да, это нам известно. Мы вместе принимали решение о том, чтоб отправить Даэн ко двору правителя Эллоина, - Дамала поднялась с кресла и принялась расхаживать по комнате, - Я была против – людям это ни к чему. Однако, сейчас ситуация несколько изменилась. Если дикие подошли так близко к Гильдии – шансов у нас действительно мало. По крайней мере, если мы останемся в изоляции.

Она замолчала, поворачиваясь к ним лицом. Жесткие глаза черными омутами втягивали в себя все блики и пятнышки света, а под ними лежали глубокие тени. Видать, и сама Дамала провела несколько ночей в окрестных горах да полях.

- Сейчас все наши опасения подтвердились – и продолжают подтверждаться. Посему относительно вас было принято серьезное решение.

А вот это уже интересно. Атеа заинтриговано взглянула на Дамалу – но обратилась к ней Тайиль. Женщина сидела все так же прямо, и ее белые нежные руки резко выделялись на фоне темной ткани юбки. Внимательно взглянув на девушку, Тайиль склонила голову набок.

- Атеа, ты отправляешься в Тиннеред, ко двору короля. Нам нужны люди – и их приведешь ты.

Лебедь некоторое время переваривала полученную информацию, а затем с картинным вздохом подперла щеку:

- Боюсь расстроить тебя, прекрасная Тайиль – государь Тиннереда при смерти и малость не в себе. Думаю, что он немного не поймет, если к нему заявится девица из Келерийской Гильдии и скажет ему: «Милостивый государь, тут немножко беда у нас, будь так добр – дай мне армию». И супруга его, пожалуй, тоже не поймет – еще и если учесть то, что именно она спровадила меня подальше от короля. Сомневаюсь, что это выгорит, уж прости. Меня лучше куда-нибудь на юг, - она чуть прищурилась, широко улыбаясь, - К морю и теплым пескам пустынь. Ты любишь море, госпожа Тайиль?

Тайиль приятно улыбнулась – так, что на гладких щеках появились прехорошенькие ямочки, а глаза ее задорно блеснули. Впрочем, сквозь это все Атеа ощущала какое-то невероятное спокойствие женщины – и еще что-то. Если бы Лебедь не знала женщин, то могла бы подумать, что Пишущая забавляется. Ответить ей Тайиль не успела – Дамала подошла к столу и склонилась над ним, упираясь ладонями в столешницу и нависая над Атеа.

- Моя супруга не любит море, - голос ее больше походил на рычание.

Матерь Божья…

- А. О, - глубокомысленно выдавила Атеа, пытаясь уложить в своей голове, что такая красавица, как Тайиль, могла быть нареченной Дамалы, - Ну, так бы сразу и сказала, госпожа Дамала.

Дочь Вороны не ответила, сверля ее тяжелым взглядом. Когда она выпрямилась, Тайиль спрятала лукавую улыбку и вновь серьезно поглядела на Атеа:

- Море подождет, Атеа. Ты, конечно, права – если заявишься ко двору как Келерийская Птица, тебя вновь спровадят, да еще куда подальше, чем тринадцать лет назад. Поэтому ты войдешь в столицу Тиннереда как его законная правительница и единственная наследница короля.

За стеной завывал раненным волком ветер, а Атеа, лишившись дара речи, очумело смотрела на Тайиль. Меред таращилась на Лебедя так, словно в первый раз увидела ее, и девушка ощущала взгляд подруги, даже не глядя на нее. Но ей было не до того. Все ее внимание занимала Тайиль – спокойная, хрупкая женщина с ясными глазами и приятной улыбкой. Так вот в чем подвох. Она сумасшедшая.

- Погодите. Что это вообще за чушь? Вы серьезно думаете, что кто-то поверит в это? – девушка рассмеялась, но смех получился какой-то нервный, - Или надеетесь на то, что король, находясь в полубезумном состоянии, поверит в то, что я – его дочурка? И все его подданные – вместе с ним?!

- Поверит, - кивнула Тайиль, и Атеа почему-то стало дурно, - У тебя есть доказательства.

- Родинка на левой ягодице? У батюшки-короля такая же? – выгнула бровь Атеа, чувствуя, как в груди поднимается злость. Если Крылатые вздумали шутить, то шутка вышла скверная.

- Отсутствие мозгов! – рявкнула Дамала, вновь нависая над ней. Атеа не успела и слова вымолвить, как Ласточка заговорила, не спуская с нее глаз, - Твоя матушка недаром слыла первой красавицей в государстве. Жена молодого дворянина была до того хороша, что король, повстречавшись с ней однажды на торговом совете, повадился приезжать в Эглеир слишком часто. И в последний свой приезд оставил красавице фамильную драгоценность – гребни, украшенные янтарем, с подлинным клеймом мастера. А буквально через девять месяцев у женщины родилась дочь.

С каждым словом Атеа окаменевала все больше. Это все походило на самый нелепый в ее жизни фарс, на самую глупую ложь, которую только можно было придумать. Однако Дамала продолжала говорить, неумолимо вливая ей в уши эту ложь.