Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя

Я вернулась к палатке и попыталась, насколько было возможно, просушить свои вещи между то и дело налетавшими ливнями. Согрела котелок воды и, присев голышом возле него, кое-как вымылась с помощью банданы. Разобрала водяной фильтр, вытрясла из него ил, которым забил заборную трубку светловолосый, и несколько раз прокачала через него чистую воду, чтобы можно было снова им пользоваться. Я уже совсем было собиралась направиться к небольшому домику, где намечался сегодняшний ужин, как появились Три Молодых Пижона, промокшие насквозь и еще более фантастические. Увидев их, я буквально подскочила от радости. Объяснила им, что меня сегодня зазвали на ужин, но я спрошу, нельзя ли им поужинать вместе со мной. И тогда зайду за ними, если мне дадут «добро». Но когда я зашла в домик и задала этот вопрос, женщина, накрывавшая на стол, вовсе не обрадовалась их прибытию.

– Сожалею, но еды у нас на всех не хватит, – сказала она. Мне было неловко садиться за стол одной, но я невероятно изголодалась. На ужин были поданы типичные домашние блюда, такие, какие я тысячу раз ела в детстве в Миннесоте. Рагу из овощей с говяжьим фаршем под корочкой из сыра чеддер, консервированная кукуруза и картофель с салатом «айсберг». Я наполнила свою тарелку и съела все, что было в ней, почти мгновенно. А потом сидела и вежливо ждала, пока женщина разрежет желтоватый кекс с белой глазурью, который стоял и источал заманчивый аромат на боковом столике. Когда кекс был разрезан, я взяла себе маленький кусочек, а потом незаметно подошла и взяла еще один – самый большой, – завернула его в бумажную салфетку и положила в карман дождевика.

– Спасибо, – поблагодарила я хозяев после ужина. – А теперь мне лучше вернуться к моим друзьям.

Я шла по мокрой траве, бережно держа кусок кекса в кармане дождевика. Была только половина шестого, но на улице было так темно и мрачно, что с тем же успехом могла оказаться и полночь.

– Вот вы где! А я-то вас ищу, – позвал меня мужчина. Это был тот самый егерь, который отдал мне коробку и письма этим утром. Он стоял, промакивая губы кухонным полотенцем. – Я сегодня невнятно говорю, – пробормотал он, когда я подошла поближе. – Мне сделали операцию во рту.

Я натянула капюшон на голову, потому что снова начался дождь. Похоже, егерь был немного пьян, и язык у него заплетался не только в результате операции.

– Не хотите зайти ко мне и выпить по глоточку? Там хотя бы дождя нет, – проговорил он гнусаво. – Я живу прямо здесь, на другой половине станции. У меня в камине разожжен огонь, и я смешаю вам пару вкусных коктейлей.

– Спасибо, но я не могу. Только что пришли мои друзья, и мы все вместе разбили лагерь, – сказала я, указывая на холмик за дорогой, за которым стояла моя палатка, а к этому времени, возможно, уже и палатки Трех Молодых Пижонов. И пока я говорила это, в моем воображении возникла яркая картинка того, чем сейчас занимаются ребята, как они сутулятся под своими дождевиками, пытаясь жевать ненавистный сухой паек, или сидят по одному в своих палатках, поскольку больше просто некуда деться. А потом подумала о тепле камина, о выпивке и о том, что если они пойдут вместе со мной к егерю, то это обезопасит меня от не слишком добрых намерений, которые могут у него возникнуть. – Но, может быть… – заколебалась я, не зная, что сказать. Егерь сплюнул и снова вытер губы. – Я имею в виду, если вы не против, я возьму с собой друзей.

Я вернулась в лагерь, стараясь не раскрошить по дороге кекс. Парни уже закрылись на молнии в своих палатках.

– Эй, я принесла вам вкуснятинки! – позвала я, они вышли и сгрудились вокруг меня и стали есть кекс руками из моих ладоней, деля их между собой легко и молча, как привыкли за многие месяцы бесконечных лишений и единства.

Казалось, за девять дней, которые прошли с тех пор, как я с ними попрощалась, мы словно стали ближе, лучше узнали друг друга. Как будто провели это время вместе, а не врозь. Они по-прежнему оставались для меня единым целым, Тремя Молодыми Пижонами, но каждый стал приобретать индивидуальные черты. Ричи был веселым, но немного странным, в нем чувствовался легкий привкус таинственности, который казался мне привлекательным. Джош – милый и умный, более сдержанный, чем остальные. Рик был забавным и язвительным, добряком и отличным собеседником. Пока я стояла там с ними троими, и они ели кекс из моих рук, до меня дошло, что хотя я была капельку влюблена в них всех, сильнее всего мне нравился Рик. Я понимала, что это абсурдно. Он почти на четыре года младше, а мы были в таком возрасте, когда эти почти четыре года многое значат. Когда пропасть между тем, что сделал в жизни он и что сделала в жизни я, была достаточно велика, чтобы я была для него скорее старшей сестрой, чем женщиной, с которой ему могло бы захотеться остаться вдвоем в палатке. Так что я старалась об этом не думать. Но всякий раз как глаза Рика встречались с моими, внутри меня возникал легкий трепет. И я ясно видела по его взгляду, что он испытывает то же самое.