Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя

На следующее утро Фрэнк высадил меня у круглосуточного магазина на шоссе, наказав на прощание поймать машину, которая подбросит меня до города под названием Риджкрест. Я уселась на переднее крыльцо магазина и сидела там, пока парень, который развозил чипсы, не подошел ко мне. Он согласился подвезти меня, хотя правила компании-работодателя не позволяли брать попутчиков. Как только я забралась в его огромный грузовик, он рассказал, что его зовут Трой и что он катается по Южной Калифорнии пять дней в неделю, развозя мешки с чипсами всех видов. А еще он женат на своей первой школьной любви вот уже 17 лет – с тех пор, как ему самому исполнилось 17.

– Семнадцать лет на воле и семнадцать в клетке, – пошутил он, хотя в голосе его отчетливо слышалось сожаление. – Я дал бы что угодно, чтобы поменяться с тобой местами, – проговорил он, отъезжая от магазина. – Я – свободная душа, у которой никогда не хватало смелости вырваться из заточения.

Он высадил меня у магазина туристических товаров Тодда. Мистер Тодд самолично разобрал мою плитку, почистил ее, вставил новый фильтр, продал мне «правильный» газ, а потом руководил мною во время пробного включения – на всякий случай. Я купила еще металлическую клейкую ленту и еще один набор 2nd Skin для своих израненных ног. А потом пошла в ресторан и заказала шоколадно-солодовое молоко и чизбургер с жареной картошкой, чувствуя себя так же, как за ужином накануне вечером – тая от наслаждения и смакуя каждый кусочек. После я шла через город, а мимо проносились машины. Водители и пассажиры поворачивались, чтобы взглянуть на меня с холодным любопытством. Я шла мимо забегаловок фастфуда и магазинчиков автодилеров, не зная, что лучше сделать: то ли поднять большой палец, пытаясь остановить машину, то ли провести ночь в Риджкресте и вернуться на маршрут на следующий день. Пока я стояла у перекрестка, пытаясь понять, в каком направлении двигаться, ко мне сзади подъехал всклокоченный мужчина на велосипеде. В руках у него был сморщенный бумажный пакет.

– Уходишь прочь из города? – спросил он.

– Может быть, – отозвалась я. Велосипед был слишком мал для него – рассчитан на мальчишку, а не на мужчину, – и по бокам рамы вызывающе вились языки нарисованного пламени.

– И куда направляешься? – продолжал расспрашивать он. Зловоние, исходившее от него, было таким мощным, что я едва не закашлялась, хоть и догадывалась, что пахну ничуть не лучше, чем он. Несмотря на принятую накануне ванну у Фрэнка и Аннет, я была по-прежнему одета в свои грязные одежки.

– Может, останусь на ночь в мотеле, – сказала я.

– Не делай этого! – с жаром взревел он. – Я, на свою голову, сунулся туда, и меня упекли в каталажку!

Я кивнула, понимая, что он решил, будто я такая же, как он. Бродяга. Отверженная. Никакая не студентка, пусть даже бывшая. Про МТХ я даже заикаться не стала.

– Угощайся, – предложил он, протягивая мне бумажный пакет. – Там хлеб и болонская колбаса. Можешь сделать себе сэндвичи.

– Нет, спасибо, – отказалась я, одновременно возмущенная и тронутая его предложением.

– Ты откуда? – спросил он. Ему явно неохота было уезжать.

– Из Миннесоты.

– Эй! – воскликнул он, и по лицу его расползлась широкая улыбка. – Так ты ж моя сестренка! А я из Иллинойса. Иллинойс и Миннесота – они как соседи.

– Ну, почти соседи – между ними еще Висконсин, – возразила я – и сразу же пожалела об этом, не желая ранить его чувства.

– Ну, все равно соседи, – подытожил он и протянул мне раскрытую ладонь для рукопожатия.

И я ее пожала.

– Удачи, – сказала я ему в спину, когда он покатил дальше.

Я зашла в продуктовый магазин и долго бродила между рядами, ни до чего не дотрагиваясь, ослепленная видом целых гор еды. Я купила кое-что, чтобы восполнить запасы продуктов, которые съела, пока не могла готовить себе обеды из сухого пайка. А потом долго шла вдоль оживленной главной улицы, пока не обнаружила здание, которое показалось мне самым дешевым мотелем в городе.

– Меня кличут Бадом, – сообщил мне мужчина за конторкой, когда я спросила, есть ли у него свободный номер. У него была внешность висельника и кашель курильщика. Кожа загорелых щек свисала по бокам его морщинистого лица. Когда я рассказала ему, что путешествую по МТХ, он настоял на том, чтобы постирать мою одежду.

– Да я просто закину твои вещички в стиралку вместе с простынями и полотенцами, милочка. Мне это ничего не стоит, – прибавил он, когда я запротестовала.

Я пошла в свой номер, разделась догола и натянула непромокаемые штаны и куртку, хотя был жаркий июньский день; потом вернулась на рецепцию и протянула Баду маленькую кучку грязной одежды, смущаясь и снова благодаря.

– Это потому, что мне понравился твой браслет. Вот почему я предложил, – пояснил Бад. Я закатала рукав своей куртки, и мы оба на него уставились. Это был полинялый серебряный ободок, браслет «военнопленного, пропавшего без вести», который моя подруга Эме застегнула на моей кисти, когда мы прощались на улице Миннеаполиса несколько недель назад.