Дикая раса

— Тасик, здесь я, — мягко сказал Димочка.

После всего произошедшего птичье самомнение уже не казалось таким возмутительным.

— Вы не полная команда, — отрезала та. — Лили молодец, но она действует сейчас на чистом инстинкте. Понадобится что-то сложнее — и все.

«Я — действую?» — изумилась Лилен. Она, кажется, только присутствовала.

…И тут Шеверинскому пришел вызов.

Первые же звуки мелодии заставили Таис и Димочку прервать спор и уставиться на Севера так, будто от него должна была изойти благодать. «Наши?» — успел удивиться Синий Птиц, пока налаживался визуальный контакт.

В голограмме дружески заухмылялся патлатый блондин, богатырским сложением напоминавший самого Севера.

— Елки-палки, Солнце! — радостно возопил Шеверинский.

Птиц тихо, шизофренически захихикал.

— А-ах, гребаный фонарь… Так и знал, что увижу эту рожу…

Красивое славянское лицо Солнца потемнело.

— Да он как всегда, — махнул рукой на спутника Шеверинский. — А ты тут? В Городе? Какими судьбами?

— Да вот занесло.

— В отпуск, что ли? Вы ж на Третьей Терре…

— Ну не то чтобы в отпуск, — погрустнел Солнце.

— Больших «Б» охранять? — понимающе улыбался Север.

— Да ты что, — с коварным видом отнекался Солнце. — Рядом ошиваться.

— Понял, — отрапортовал Шеверинский и выразительно подвигал бровью. Солнце хохотнул.

— А Таська-Тройняшка не знаешь где?

— Тут, тут я! — Чигракова сунулась в область съемки.

— И ты тут! — просиял патлатый. — Ну все, собираемся.

— Костя, — поморщилась она, — у нас вообще-то дела…

— У нас тоже дела, — сообщил тот. — Вот и сверим часы. Езжайте в центр. Собираемся в «Пелагиали». А вы вообще знаете, чего в Эрэс сейчас творится?

— Нет. Откуда?

— Мы тут одичали вконец, — встряла Таисия, — даже новостей не смотрим.

— Новостей? — потрясенно мотнул головой Солнце. — Ну хоть про Анкай-то слышали?

— Нет.

— Ютить вашу мать… — Полетаев уставился на них как на экспонатов. — Не слышали? Вообще?

Лица семитерран стали тревожными. Солнце растерянно заозирался, набрал воздуху в грудь, и наконец, выпалил:

— В БББ стреляли!

Глава девятая. Дикий порт

Тянутся минуты.

Начальник Порта, склоненный над Л’тхарной, не видит, как отходит в сторону триумвир, слегка побледневший, но по-прежнему ироничный. Над анкайским садом мчится «крыса» людской модели, семитерранская «Зоря»: Ценкович вызвал в помощь своих медиков. Появляются носилки, маска, гравитационная «ромашка» для удобной перевязки. Деловая суета немного успокаивает Люнеманна. Здесь компетентные, ответственные, высокооплачиваемые — с них можно требовать и спрашивать. И все же на сердце горит и ширится лучевой ожог: Рихард понимает, что человеческая медицина мало чем способна помочь ррит.

Будь Л’тхарна человеком, первую, возможно, единственно необходимую помощь ему бы смог оказать сам Рихард. Секунды не колебался бы. Снять биопластиковый костюм и отправить на тело раненого. Умело управляемое, чудодейственное вещество стало бы и бинтом, и бактерицидной мазью, и стимулятором регенерации, и анестетиком; даже безопасно и безболезненно извлечь пули ему под силу. Но биопластик «заточен», модифицирован под людей. У ррит другая химия тела, другой код ДНК и другая структура мышления…

Для Л’тхарны здесь и сейчас — почти средневековье.

Да, будет стерильность, будет кислородная маска и щадящая хирургия с псевдоживым, пластичным, как осьминожье щупальце, биопластиковым скальпелем. Но никаких лекарственных средств.

У ррит высокий болевой порог.

Ррит чудовищно живучи.

Уже ясно, что использовались пули типа D+ с двойной оболочкой: максимальная поражающая сила в этом классе. Остается вопросом, почему предпочтение не было отдано более совершенному типу боеприпасов, к примеру, мини-иглам. Внешний эффект? Акция устрашения? Авторская роспись профессионала?

Это выяснят.

Надежда сейчас — только на мощь и жизненную силу нечеловеческого тела.

Люнеманн стоит неподвижно, смотрит на кровавые черные пятна, расплывающиеся по его белому костюму. Пульс замедляется, мыслям вновь дарована ясность. Он, Начальник Порта, многим обязан Л’тхарне. Пиратам незнакомо понятие долга, но слово «долги» понимает каждый. Люнеманн пират. Люнеманн финансист и военачальник, политик, обладающий властью, у него много возможностей.

Люнеманн мстителен.

И хорошо помнит зло.

В этом нет необычного, но мысль до странности приятна и возвращается снова и снова.

Семитерранин в стороне тихо беседует по браслетнику.

Рихард не прислушивается к разговору.

Элия Ценкович, триумвир Урала, оглаживает знаменитую бороду, ожидая принятия вызова. Он пренебрег визуальным контактом: на том конце — друг, да и возиться с голограммой негде и некогда.

— Михалыч! — наконец, с неуместной радостью сообщает он, — в меня стреляли!

Слышится шорох и хмыканье.

— Убили? — с надеждой осведомляется Михалыч.

— Наповал, — посмеивается триумвир и мрачнеет, — Тиша отвела. Только не говори ей пока — растревожишь.

Иван Кхин соглашается молча, зная, что Ценкович поймет.

— «Москит» уже найден, — густой бас Кхина от неудовольствия становится еще ниже, так что слова неразборчивы.

— Полоумка? — без удивления понимает Элия.

— Оно…