Дикая роза

– В Уикершем-Холл. Навестить Чарли. Бабуль, он все перепробовал. Говорил с мамой. Обнимал ее. Приносил ей чай. Даже кричал на нее. Ничего не помогало. Тогда он вызвал из Оксфорда меня. Мои усилия тоже ничего не дают, а уж я перепробовала все мыслимые способы. Бабуля, я просто не знаю, что́ теперь делать. Руки опускаются. Я никогда не видела маму в таком состоянии. Никогда… – Произнеся последнее слово, Кейти залилась слезами.

– Успокойся, Кейти, – сказала Роуз, прижимая к себе внучку. – Разберемся. Твоя мама пережила ужасное потрясение. Ей нужно время, чтобы снова встать на ноги, только и всего. Теперь сходи на кухню, завари себе чай, а я поднимусь к ней.

Взявшись за перила, Роуз стала подниматься на второй этаж. Она еще не успела навестить Чарли в госпитале. Питер жаловался на участившиеся боли в груди, а тут еще эта ужасная инфлюэнца, свирепствующая вокруг. Роуз не хотела оставлять мужа одного, боясь, как бы ему не стало хуже. Джо заезжал к родителям и рассказал о случившемся. Роуз никогда не видела сына таким подавленным и растерянным.

Она прекрасно знала, как больно умеет бить жизнь. Но нет ничего больнее, чем потерять ребенка или видеть, как кто-то из твоих детей мучается и страдает. Когда становишься матерью или отцом, это, как ничто другое, меняет тебя навсегда. Эта перемена не сравнима ни с чем: будь то удачи или несчастья, дружба и даже любовь.

Роуз помнила себя до замужества и рождения детей. Тоненькой, ладной, симпатичной девушкой невысокого роста. И ухажеров у нее было несколько. А ее голова была забита кучей разных глупостей. Ей хотелось иметь побольше разноцветных лент, волосы погуще и щеки порумянее. Она мечтала о красивом платье. О муже, который непременно будет обаятельным и позволит ей тратить карманные деньги на что она пожелает.

Став матерью, она пеклась только об одном: чтобы ни с кем из ее детей не случилось несчастья.

Поднявшись на площадку второго этажа и чуть запыхавшись, Роуз пошла по коридору к спальне Фионы и Джо. Постучалась в дверь и, не получив ответа, вошла.

Ее невестка лежала на кровати. Одетая. Лицом к стене. При виде Фионы у Роуз сдавило сердце. Фиону она знала с самого рождения. Кейт Финнеган была ее близкой подругой. Когда они обе вышли замуж, то жили на одной улице, можно сказать, по соседству. В память о подруге и из любви к Фионе все эти годы Роуз старалась быть для своей невестки матерью.

– И как это понимать, Фиона? – тихо спросила Роуз. – Целый день валяешься в постели? Фиона, которую я знаю с детства, такого себе не позволяла. Почему бы тебе не сойти вниз? Посидишь со мной и Кейти, чайку попьешь.

Роуз присела на кровать и стала гладить Фиону по спине:

– Джо и Кейти с ума сходят, не знают, как еще привести тебя в чувство. Твои младшие совсем заездили бедняжку миссис Пиллоуэр. Мистер Фостер в полной растерянности. Даже собакам не по себе. Никто не знает, что́ им делать, пока ты не скажешь. Давай поднимайся.

Роуз услышала всхлипывание, потом еще одно. Фиона повернулась, и Роуз увидела ее распухшее лицо и красные от слез глаза.

– Роуз, я пробовала встать, – тихим, не своим голосом сказала Фиона. – Пыталась выйти из спальни. И всякий раз видела лица тех парней из госпиталя. Все совсем молодые, а случившееся сделало их похожих на стариков. И среди них – мой Чарли, который меня даже не узнаёт. Роуз, его нет.

– Не говори глупостей. Он в хорошем госпитале. Там его дядя Сид, тетя Индия. Лучшей заботы не придумаешь. И лучшего места для него.

– Ты так говоришь, потому что не видела его, – покачала головой Фиона. – Моего чудесного мальчика больше нет. На его месте – чужой. Опустошенный. С мертвыми глазами. Роуз, ну как он посмел? Этот лейтенант… Стивенс его фамилия. Как он посмел так обойтись с Чарли?! И ему все сошло с рук. Никакого наказания. Даже взыскания не получил. Да за такое его нужно отправить в тюрьму. Он уничтожил моего сына. Чарли уже никогда не поправится! Там ничего не осталось. Только выпотрошенная оболочка!

Роуз дала ей выплакаться. Вылить из себя все горе и гнев. Когда рыдания прекратились, а судорожные всхлипывания сменились беззвучными слезами, Роуз сказала:

– А теперь, Фиона, послушай, что́ я тебе скажу. И хорошенько послушай. Если ты всерьез веришь, что этот Стивенс уничтожил Чарли, значит так оно и сеть. И тогда ты права: бедняге ничто не поможет. Особенно когда ты валяешься в кровати, сдавшись и прекратив борьбу за сына.

Фиона вытерла слезы и впервые за все это время посмотрела Роуз в глаза.

– Твой сын никуда не исчез, – сказала Роуз. – Просто забрался поглубже внутрь себя. Нашел тихое, безопасное местечко, где его не достанут рвущиеся снаряды и где он больше не видит мертвого друга. Ты – его мать. Уж если кто и может вытащить его назад, так это только ты. Но тебе нужно приложить усилия. Побороться за Чарли. Фиона, я знаю тебя с самого рождения. Всю свою жизнь ты боролась. Ради Бога, не опускай сейчас руки!

– Роуз, но я не знаю как. Не знаю, что́ мне делать.

Видя беспомощность Фионы, Роуз засмеялась и крепко сжала ее руку: