Дикая роза

Дженни шла первой, держа путь к амбару. Шейми шел следом, неся корзину для пикника. Неожиданно Дженни остановилась и замерла, отчего Шейми едва на нее не налетел.

– Шейми! Чубушники! – воскликнула она. – Ты только посмотри!

Он послушно посмотрел. Справа, по берегу, росли кустики белых цветков, чьи крошечные лепестки покачивались на тонких зеленых стеблях.

– Какое чудесное зрелище! – Дженни подошла ближе и, стараясь не наступить на цветы, наклонилась над кустиком. – Зима была такой ужасной, – торопливо заговорила она. – Такой долгой и холодной. А у меня было предостаточно причин для беспокойства. Об отце, изнурявшем себя работой. О детях, которых учу. Особенно об одном мальчике, чей отец слишком часто воспитывает его ремнем. А еще я беспокоилась из-за подруги – милой девушки, связавшейся с дурной компанией. – Дженни повернулась к нему, в ее глазах блестели слезы. – Извини. Ты сочтешь меня дурочкой, но от вида чубушников меня всегда тянет плакать. Они такие маленькие и хрупкие, но ведь тянутся к солнцу из холодной, неподатливой земли. Такие смелые. Они дают мне надежду.

Шейми смотрел на Дженни, на ее прекрасное лицо, повернутое к нему, на слезы в глазах и улыбающиеся губы. Славная женщина. Такая нежная и добрая. Вечно беспокоится о других, забывая о себе. Сердце Шейми, переполненное эмоциями, сжалось. Его нынешние чувства не совпадали с прежними – с неукротимым влечением, какое он испытывал к Уилле, но и это тоже была любовь. Чем еще это может быть?

Захваченный чувствами, Шейми поставил корзину на землю, опустился рядом с Дженни и поцеловал ее. Ее губы были сладкими и податливыми. Он был готов целовать их снова и снова, однако начался дождь. Темные тучи, замеченные еще на реке, теперь висели у них над головой. Еще немного – и этот дождь превратится в настоящий ливень.

– Надо спешить, – сказал Шейми, подхватывая с земли корзинку и парусину. – Придется бежать.

Они побежали по полю. Дженни придерживала норовившую слететь шляпу. Едва они достигли амбара, как хлынул дождь. Их пристанище было невелико. Из четырех стен уцелели только три, но сохранившаяся часть крыши давала укрытие от дождя.

– Бедняга-амбар. Столько лет стоит бесхозным и разрушается, – сказала Дженни, расстилая на земляном полу парусину. – Шейми, пододвинь ко мне корзинку. Я сейчас накрою наш импровизированный стол… Ой!

Шейми было не до ланча и не до корзинки. Обняв Дженни, он снова ее поцеловал. Ему хотелось вновь ощутить то, что он чувствовал несколько минут назад. Хотелось сохранить вспыхнувшие чувства и знать, что это любовь. Очень хотелось.

Дженни ответила на его поцелуй. Сначала робко, затем более страстно. Потом легла на парусину, увлекая Шейми за собой.

– Шейми, я хочу заняться с тобой любовью, – прошептала она.

Такого он никак не ожидал.

– Дженни, я…

– Ш-ш-ш, – прошептала она, снимая с него куртку. – Я тебя хочу.

Дженни расстегнула и сбросила блузку. Сквозь камисоль просматривались ее полные, круглые груди. Раньше, чем он успел подумать, Шейми расстегнул камисоль и принялся снимать с Дженни юбку. Дженни была прекрасна, и он ее хотел. Отчаянно хотел.

Расстелив поверх парусины куртку, Шейми уложил на нее Дженни и стал целовать. Его губы двигались по ее шее, грудям, ниже, к животу. Потом он увидел длинный зубчатый шрам, тянущийся от грудной клетки, по животу, к бедру.

– Боже мой, Дженни… откуда это у тебя?

Он слышал, как она шумно вдохнула и выдохнула.

– Несчастный случай. Давно, в детстве. Меня сбила карета.

– Тебя поместили в больницу?

– На полгода. Самого происшествия я не помню. Мне тогда было девять. А вот выздоровление помню.

– Бедная моя девочка, – произнес Шейми, ведя пальцами по изгибам шрама.

– Не смотри на него. Пожалуйста. – Дженни остановила его руку. – Он такой уродливый.

Шейми поцеловал ее руку:

– У тебя, Дженни Уилкотт, нет ничего уродливого. Ты красива везде. Боже, до чего ты красива!

Шейми потонул в сладостной мягкости ее тела, в глубине ее чудесных глаз. В ее запахе и вкусе. В звуке голоса, шепчущего его имя.

Все произошло слишком быстро. Шейми не рассчитывал, что так случится, но поделать ничего не смог.

– Прости, – с виноватой улыбкой произнес он. – Мне было не удержаться. Я заглажу свою вину. Клянусь! – пообещал он, слегка кусая ей мочку уха, отчего Дженни захихикала. – Это будет прекрасно. Просто фантастически. Настолько хорошо, что ты не устоишь. Еще пощады запросишь.

Дженни смеялась. Шейми любил ее смех. Ему нравилось сознавать, что он дарит ей счастье. Он слегка укусил ее за плечо, отчего Дженни засмеялась еще громче. Потом поцеловал шею, ложбинку между грудями, бедро. Его рука оказалась у нее между ног. Шейми хотел поцеловать и там, но, взглянув, увидел кровь на бедрах.

Черт побери! Какой же он болван! Все испортил. Мысли Шейми спутались.

– Дженни, ты… Ты же не… – начал он.

– Девственница? – со смехом спросила она. – Уже нет.