Дикая роза

Трудно было сказать, пробуждаются ли в памяти ребенка хоть какие-нибудь воспоминания, но у Энни не было ни малейших сомнений, что перед ней ее дочь. Она всматривалась в каждую черточку родного лица, узнавая голубые глаза, мягкую линию щеки, характерную форму подбородка, унаследованную от Итана. Она протянула трясущуюся руку и коснулась хрупкого плеча дочери.

– Сюзанна, ты меня помнишь? Я твоя мама. Ах, боже мой, ты слышишь меня, Сюзанна? Я твоя настоящая мама.

– Энни, я же тебя предупреждал!

Она ласково провела по худеньким ручкам девочки и, сдерживая слезы, воскликнула:

– Хэп, мы нашли ее! Мы все-таки ее отыскали!

– Т'сана! – послышался женский голос.

Из типи вышла Асабети и, увидев белую женщину, остановилась, но тут же опомнилась, схватила девочку за руку и, потащив ее за собой, подтолкнула ко входу в типи, после чего повернулась к Энни и разгневанно спросила, зачем ей понадобилось трогать Т'сану. Энни, пораженная вспышкой индианки, сначала растерялась, но тут же стала уверять, что ей просто очень понравилась кукла. Впрочем, Асабети не слушала ее объяснений, а поспешила возвратиться в типи.

Энни некоторое время смотрела перед собой невидящим взглядом, затем стремительно повернулась и, прежде чем Хэп успел остановить ее, бросилась бежать по направлению к центральной части стойбища. Хэп помчался вдогонку и, с трудом настигнув ее, схватил за плечи.

– Что это, черт побери, ты задумала?

– Мне нужно встретиться с Кваной. Скажу ему, что она моя дочь, и попрошу мне помочь, – задыхаясь от быстрого бега, проговорила она. – Они не имеют права держать у себя мою девочку!

Она попыталась вырваться из его рук, но он держал ее крепко.

– Неужели ты не понимаешь, Энни, что эта индианка скорее перегрызет тебе горло, чем отдаст ее?

– Но она моя дочь! Теперь, когда я нашла ее, я никуда без нее не поеду!

– Послушай, у нас единственный выход – похитить ее, понятно? Да стой же ты тихо, тебе говорят! – И он еще крепче сжал ее в тисках железных объятий. – Ты можешь меня спокойно выслушать?

Она судорожно вздохнула, затем кивнула:

– Ладно, говори.

– Пойми, Энни, девочка живет у них достаточно давно, и совершенно ясно, что Асабети страшно гордится ею. Так вот, если ты начнешь повсюду ходить, расспрашивать всех о ней и говорить всем, что она твоя дочь, можешь представить, что здесь начнется! Надеюсь, ты понимаешь это?

– Да, понимаю.

– Поэтому надо ухитриться увезти ее таким образом, чтобы за нами не поскакала вдогонку пара сотен разъяренных команчей. Я думаю, сейчас лучше всего держаться подальше, а затем, дождавшись подходящего момента, попросту выкрасть ее. Ну а самый подходящий момент – это когда их внимание будет чем-то отвлечено, и, прежде чем они хватятся ее, мы будем уже бог знает где.

Она кивнула.

– Так что никому ничего не говори, – продолжал он, – даже Молодому Быку и Утренней Заре. Ну и, конечно, второй его жене.

– Ладно.

– И повторяю: теперь, когда ты увидела ее и убедилась, что это Сюзанна, тебе лучше держаться от нее подальше. Иначе они спрячут ее от нас, и ты больше никогда не увидишь свою дочь. Ты ведь не хочешь этого?

– Разумеется, нет. Но я ведь уже сообщила Утренней Заре, что завтра утром мы уезжаем.

– Ну так скажи ей, что ты в положении и плохо себя почувствовала, так что пока ехать не в состоянии, – подсказал он, выпуская ее из объятий.

– Ты прав. Но я не совсем понимаю, как в таком случае…

– Это уж моя забота: девочку под наблюдением буду держать я. И лучше всего это делать, когда я буду писать свою книгу. Похоже, здешняя детвора никогда раньше не видела кошек, да еще на поводке, так что они постоянно будут торчать возле меня.

– А мне чем прикажешь заниматься?

– Да ничем. Веди себя, как обычно: болтай с кем-нибудь или просто гуляй. Словом, жди. Я не собираюсь тянуть с этим делом, обещаю. Не пройдет и недели, как я заберу ее отсюда. И тогда мы все поедем домой – ты, я и Сюзанна. А к тому времени, когда мы туда доберемся, у меня уже руки будут чесаться поскорее приняться за фермерские дела, и мне не надоест заниматься этим до конца моих дней. Черт возьми, я теперь это точно знаю.

Взяв с собой блокнот и прихватив Паучка, он отправился на прежнее место у реки, но детей там уже не было – только лишь женщины, набиравшие воду в горшки для приготовления пищи. Тем не менее он выбрал удобное место, сел и продолжил писать историю своей жизни. Дело спорилось, и через короткое время у него уже было готово несколько новых страниц. Ему подумалось, что, когда он закончит книгу и ее прочтут, никто не поверит, что все это было на самом деле. Раньше, до того, как он взялся писать воспоминания, ему и самому трудно было представить, что за тридцать семь лет своей жизни он успел совершить так много. Через какой-то месяц ему стукнет тридцать восемь, но это его больше не беспокоило. Ему теперь есть ради кого жить. Ради Энни, ради Сюзанны, ради будущего ребенка.

Когда они вернутся домой, забот у него будет хоть отбавляй. Надо побелить дом, смастерить колыбельку, купить настоящее обручальное кольцо для Энни. А главное, получше познакомиться с Сюзанной.