Дикая роза

Когда Феликс удалился, Хью встал и вышел из совсем уже пустого бара на палубу. Он постоял у поручней. Бледная полоса за кормой бежала назад, в ночь. Вокруг была черная пустая вода, старое, вечное, ко всему безразличное, беспощадное море. Хью благоговейно прочувствовал его тьму, его огромность, его предельное равнодушие. Ни разу у него не было так легко на душе с тех пор, как заболела Фанни, а может быть, подумал он, с тех пор, как он себя помнит. Но как можно такое утверждать? Все забывается. Разве прошлое удержишь? А настоящее — только миг, только искра во мраке. Пенн Грэм забудет и вообразит, что в Англии ему жилось чудесно. Энн, вероятно, уже забыла подлинного Рэндла, а Рэндл забыл подлинную Энн. Сам он отказался от Эммы по каким-то причинам, а но каким — забыл. Сознание его — непрочное, темноватое вместилище, а скоро оно совсем погаснет. Но пока что есть эта минута, ветер, и звездная ночь, и огромное, все смывающее море. А впереди — Индия и неизвестное будущее, пусть очень короткое. И есть надежная, уютная Милдред и веселый влюбленный Феликс. Может быть, его сбили с толку, может быть, он ничего не понял, но он, несомненно, выжил. Он свободен. «Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня».

Он повернулся лицом к освещенным окнам и посмотрел на часы. Пора идти в помещение. Милдред уже, наверно, его ждет.