Дикая роза (др. изд.)

Миранда устроилась в одной из оконных ниш, посадив перед собой трех кукол. Одной из них она укоризненно грозила пальцем и на вошедших не обратила внимания. Хью не знал, что думать о своей внучке. Он не мог, например, решить, как воспринимать её ребячливость. Миранда всегда казалась моложе своих лет, однако же ей как-то удавалось сочетать наивность Питера Пэна [10]с таким лукавством, что Хью порой готов был усмотреть во всем этом некий маскарад. Но он тут же отгонял эту нелепую мысль. В конце концов, девочка в этом отношении — копия своего отца. Рэндл — тот настоящий Питер Пэн, и несправедливо было бы осуждать в Миранде эту затянувшуюся любовь к куклам, когда её отец до сих пор держит у себя в спальне игрушечных зверей своего детства. Оба они сродни всякой сказочной нечисти.

По внешности Миранда, конечно, живой портрет Энн, да, вот именно „живой“, поскольку те же черты у неё наделены жизнью, почему и сходство ускользает от невнимательного взгляда. Бледность Миранда унаследовала от матери, но в лице её чувствовалась прозрачность мрамора, а в лице Энн — тусклая плотность воска. И волосы у Миранды красиво ложились на плечи, обрамляли лоб и глаза прямыми блестящими прядями, точно шапка из золотых и красных нитей, в то время как неухоженные волосы Энн при точно такой же линии лба были какие-то мертвые, мочальные, их только и оставалось что небрежно отбрасывать с лица. И все-таки, размышлял Хью, Энн до сих пор хороша — сильное лицо и этот её прямой зеленый взгляд, если б только её можно было увидеть как следует, а этого, пожалуй, уже никто не может. И ещё он подумал, что Энн сама виновата в том, что стала невидимой.

— Где Пенни? — спросила Энн.

— Понятия не имею, — отвечала Миранда, по-новому рассаживая кукол.

Миранда училась и жила в школе недалеко от Грэйхеллока, а субботу и воскресенье проводила дома. В эти дни она, по наблюдениям Хью, не делала ровно ничего. Она даже утратила интерес к лошадке Свонов, после того как два года назад упала с неё и сильно расшиблась.

— Он у себя?

Пенни жил в одной из башен, над спальней Энн. Миранда жила в такой же комнате, в другой башне, над спальней Рэндла.

— Раз я не знаю, где он, то и не знаю, у себя он или нет, — сказала Миранда, по-прежнему обращаясь к куклам. В такие-то минуты Хью становился в тупик.

— Ну ладно, — сказала Энн.

Ее философское отношение к дочери тоже вызывало у Хью недоумение и досаду. Его и теперь ещё иногда подмывало дать Миранде хорошего шлепка — когда она была поменьше, он, случалось, поддавался этому желанию и сейчас нисколько об этом не жалел.

— Я просто хотела его попросить вытереть посуду, пока мы будем в церкви.

— Я вытру, — услышал Хью свой собственный покорный голос. Он терпеть не мог хозяйственные дела, в которых Энн бессовестными намеками призывала его участвовать. Пенни и так уже делал больше того, что ему полагалось, а Миранда, по мнению Хью, — меньше.

— Вот спасибо-то! — сказала Энн. — Там ужас сколько её набралось. А Пенни, если появится, пусть тогда накроет на стол.

Пенни, разумеется, не заставляли ходить в церковь, поскольку его отец и мысли не допускал, что в наше время хоть один нормальный человек ещё может верить в бога. Хотя, в общем, о Джимми ничего плохого не скажешь.

Энн объясняла Миранде, что пора идти переодеваться, а Миранда, поджав под себя длинные ноги в клетчатых штанах, продолжала общаться с куклами.

Хью побрел прочь через длинную комнату, виновато нащупывая в кармане толстое письмо от Сары — он получил его третьего дня и все ещё не заставил себя толком прочесть. Оно было отправлено до того, как Сара узнала о смерти матери. Пробежав его глазами, Хью понял, что дома у них все в порядке и что Сара опять ждет ребенка, но в подробности вчитываться не стал. Сара писала длиннейшие, бесконечные письма — непонятно, как она находит на это время при том, что у неё четверо детей и пятый на подходе. Более того, она твердо рассчитывала на такие же содержательные ответы и жаловалась, когда не получала их, так что волей-неволей отвечать приходилось. Хью очень любил дочь, но замужество её так до конца и не принял. Сара познакомилась с Джимми Грэмом во время войны, когда он был летчиком-истребителем в военно-воздушных силах Австралии, а она служила там же в женских вспомогательных частях. Теперь Джимми работал на заводе Имперского химического концерна в Аделаиде. Что он там делал, Хью представлял себе весьма смутно. Брак их, несомненно, оказался счастливым. И все же…