Дикая (СИ)

— Твой дед с постели не встает из-за своих коленок, я не сегодня-завтра в могилу лягу… — причитала бабушка, которую я тщетно пыталась успокоить, — а моя дочь взвалила свои обязанности на несовершеннолетнюю дочь!

Этот разговор повторялся каждый раз, когда бабушке не удавалось достучаться до моей мамы. Видимо, она снова пыталась поговорить с ней.

— Ничего не вышло, да? — поинтересовалась я с привычным участием в голосе, на что бабушка обреченно покачала головой.

— Ты же должна думать сейчас о выпускном бале, о мальчиках, о поцелуях! — всхлипывала бабушка. — А в итоге разрываешься между школой, домом и собственными родителями.

На последнем слове ба покраснела, и я поспешила усадить ее в кресло.

— Отец звонил?

Та утвердительно кивнула и сжала фартук с маками морщинистыми руками в пигментных пятнах. Мне было так стыдно за папу перед своей престарелой бабушкой, что даже плакать хотелось, но в то же время я почему-то пыталась найти оправдание его поступку.

— Ба, он обещал мне помогать с оплатой университета.

Та лишь возмущенно фыркнула.

— А он знает, что его дочь подрабатывает официанткой в кафе?

— Нет, — ответила я поспешно. — И он не должен об этом знать! Мама никогда не простит мне, если выясниться, в каком ужасном состоянии она находится.

— Да, наплевать на них! — закипала ба, — ты о себе должна думать, а не стараться быть для непутевых родителей идеальной дочкой.

Я вспомнила свое детство и всю жизнь до шестнадцатилетия. Этакая расфуфыренная бабочка, порхающая с цветка на цветок. Ни забот, ни хлопот, сплошные праздники и развлечения, а сегодняшнее настоящее — это просто расплата за беззаботное прошлое.

— Хорошо, что ты не сентиментальна! — наконец, успокоилась бабуля. — Математик до мозга костей! Знаешь, это не плохо…. Но и не хорошо, — добавила она с тяжелым вздохом и ушла на кухню.

А я села в кресло, из которого она только что поднялась, и стала представлять себя в роли сентиментальной дочери. Сидели бы с мамой сейчас на диване, рыдая в три ручья, а больная бабушка и лежачий дедушка были бы вынуждены тратить свои сбережения на наши нужды. Нет, это точно не по мне!

Посмотрела в тусклое зеркало, висящее на стене прямо напротив. На меня большими карими глазищами таращилась миниатюрная девушка с черными волосами, заплетенными в косу, в строгой темно-синей форме, которая отлично скрывала пышную не по годам грудь, и с недетским выражением лица. Мне действительно никто не давал шестнадцати лет на работе, хотя Лиза — подруга детства моей мамы — согласилась бы помочь в любом случае. Она и ее муж Степан были единственными людьми в городе, которые пришли на помощь нашей семье и искренне верили, что все еще наладиться.

— Ты такая умная девочка, придумаешь, как помочь матери, — увещевала меня Лиза.

Многие называли меня умной, умницей и даже умняшкой, а вот красивой никто. Неужели, я действительно несимпатична для окружающих?

И почему меня начал волновать этот вопрос именно сегодня? — закрался в голову логичный вопрос, ответ на который я так и не смогла найти. Или просто не хотела признаваться самой себе, как правдивы слова бабушки. Так хотелось испытать первую школьную любовь, так хотелось расслабиться и снова сплетничать в женском туалете о самых красивых мальчиках школы. Почему я вдруг ощутила себя такой взрослой и лишней в стенах школы, ведь мне всего шестнадцать лет?

Глава третья. Под черным свитером

Через три дня снова была история со спортивным классом, а у меня даже настроение поднялось. Не придется терпеть заботу Марины, ее вопросы о моей жизни, родителях, братьях сестрах, дате рождения. Серьезно, иногда казалось, что эту девушку интересует каждая мелочь моего прошлого, настоящего и даже будущего, а когда я ей намекнула, что подобные вопросы нетактичны, то в ответ услышала фразу: «Подруги должны знать друг о дружке все!»

Привычным движением сгребла со стола учебник и ручки с карандашами, оставив только конспект. Сейчас историк попросит нас взять наушники.

— Сегодня без косы? — спросил Волк, входя в аудиторию со своей свитой. — Дикая, да ты меня поражаешь!

Он кровожадно ухмыльнулся и поправил ремень на плече, после чего демонстративно двинулся в сторону свободного стула, который стоял рядом с моим. Паника захлестнула сознание, а язык прилип к небу и отказывался что-либо произносить, когда один из дружков Волка, поняв его намерение, преградил тому путь.

— Эй, притормози, брат! Это мое место!

— Домовой! Ты ж не серьезно?

— Абсолютно серьезно! — ответил парень таким жестким голосом, что у меня мурашки поползли по спине. Его рука в черном свитере уперлась в грудь Волка, а вся поза выражала крайнюю степень напряженности.

— Да, нах…. - отреагировал Волк, наконец, и пошел к первому ряду, даже не взглянув в мою сторону.