Дикая связь

Его глаза немного слишком напряжены для меня в это раннее утро, но, как всегда, он ничего не говорит, просто ведет меня к лифту и затем выходит из поместья.

На улице все еще темно, и я немного беспокоюсь о том, что в конечном итоге окажусь лицом вниз на асфальте, но Грифона, похоже, это не так беспокоит.

— Не отставай, я не хочу, чтобы ты заблудилась.

Я хмыкаю и закатываю на него глаза. — Не забывай, что твои ноги в два раза длиннее моих, и я уверена, что мы справимся.

Он срывается с места и задает зверский темп, я уверена, что в наказание за мой длинный язык, но нет лучшего способа заставить меня выполнять приказы, чем внушить мне, что я не способна на что-то.

Я не отстану от него, даже если это убьет меня на хрен.

Так и есть, его дыхание почти не меняется, и когда мы, наконец, натыкаемся на спортзал и сбавляем скорость, я задыхаюсь и брызжу слюной, как рыба на суше. Кажется, я чувствую вкус крови. Это плохо, да? Черт, мои легкие, наверное, только что взорвались в груди, и я сейчас умру.

Грифон стоит и секунду смотрит, как я задыхаюсь, прежде чем сказать: — Здесь мы будем тренироваться. С этого момента ты будешь встречать меня здесь каждое утро в пять утра.

Пять утра.

Он заставил меня проснуться и бежать сюда, чтобы начать в пять утра? Я убью его. К черту последствия, я поджарю ему мозги. Только вот мой дар тоже измотан бегом или немного влюблен в вид на задницу Грифона в этих шортах, потому что, даже несмотря на то, насколько кровожадной я себя чувствую, он странно отсутствует.

Может быть, это выбор фаворитов.

Грифон ведет меня по дорожке к тренажерному залу, а затем использует карточку, чтобы войти. Он включает свет, и я осматриваю помещение, пока он ходит вокруг, открывая его и запуская кондиционер. Оно небольшое, но все оборудование совершенно новое и в отличном состоянии, все сделано по высшему разряду и тщательно продумано.

Именно таким я представляю себе место, где тренируется Грифон.

— Ложись на маты и растягивайся, сегодня мы проработаем твою стойку и контроль. Когда я буду уверен, что ты не потеряешь контроль и не поджаришь меня, мы сможем перейти к более продвинутым тренировкам.

Растяжка звучит чудесно, и я почти рухнула на маты. Я тщательно слежу за тем, чтобы на самом деле делать растяжку, хотя усвоила это на собственном опыте после моего первого занятия по ТП, когда ушла домой и потом три дня не могла ходить без слез.

Он наблюдает за мной, критикует меня и вносит коррективы в то, что я делаю, с пустым лицом. Его так трудно прочитать, невозможно, потому что он чертовски спокоен и расчетлив. Он просто следит за каждым моим движением, а затем оценивает.

— Ладно, хватит. Встань и покажи мне, что ты помнишь о своих стойках. Над твоей постановкой ног нужно серьезно поработать.

И все же я держу рот на замке. Какой смысл спорить с тем, кто действительно знает, о чем говорит? К тому же, он не намеренно жесток… он просто не представляет, что слышать, что со мной что-то не так от любого из моих Связных – это буквальная пытка, и что я скорее умру, чем продолжу это.

Я начинаю отрабатывать стойки, о которых мне говорил Гейб, пока Грифон раздевается до тренировочных шорт, его грудь уже блестит от пота после бега сюда, и тут же мои узы наполняют мой мозг всевозможными запретными идеями. Запретными, потому что я никак не могу повалить его обратно на маты, провести языком по его грудным мышцам, схватить в кулак его волосы, засунуть его лицо себе между ног и…

— О чем, черт возьми, ты думаешь? Твои узы сейчас гудят.

Я покраснела и повернулась на месте, застонав и проведя рукой по лицу. — Это твоя вина! Мои узы – хнычущая, возбужденная маленькая сучка, а ты сейчас размахиваешь перед ними чертовым красным флагом. Надень футболку!

Я сморщилась, проклиная свой длинный язык за то, что вышло, но потом он начал смеяться, и я хотела бы просто умереть сейчас, пожалуйста и спасибо. Нет ничего лучше, чем сказать своему Связному, что ты думаешь о том, чтобы трахнуть его, а он в ответ смеется.

К черту.

Я точно смогу найти дорогу домой.

Я успеваю сделать один шаг, прежде чем он обхватывает меня рукой за локоть и тащит назад. — Ты не уйдешь только потому, что твои узы действуют. Переходи к следующей стойке.

Мне хочется дать ему по яйцам и убежать в горы, но вместо этого я просто стискиваю зубы и делаю то, что мне говорят, бормоча под нос: — Нет, все в порядке. Я люблю, когда надо мной смеются. Это нормально.

Он хмурится на меня и говорит, чтобы я поправила свою стойку, ходит по матам, отдавая новые приказы, пока не доходит до вещевого мешка возле силовых тренажеров и не наклоняется, чтобы взять футболку.

Я не знаю, испытывать ли мне облегчение или ярость от того, что он прикрывается, но это точно помогает мне сосредоточиться.

Он не отпускает меня целый час, пока я отрабатываю эти дурацкие стойки, и когда мы заканчиваем, у нас нет другого выбора, кроме как бежать вместе обратно в поместье.