Дикая связь

Норт хмурится, глядя на меня так, будто я только что объявила, что тайно работаю клоуном на стороне, но я просто глажу рукой по спине щенка. Это странно, потому что сейчас он твердый на ощупь, но когда я пыталась погладить его в машине, он вел себя как дым.

Любопытно.

— У него есть имя? Ты ужасно милый. Если Нокс назвал тебя как-нибудь глупо, я буду в бешенстве от твоего имени. О Боже, типа Брут или Октавий, не так ли? Он выбрал что-то глупое, я вижу.

Лифт открывается, и когда я выпрямляюсь, чтобы войти, щенок подпрыгивает, чтобы проползти по моей руке и запутаться в моих волосах, так же, как он делал это с Ноксом раньше. В нем совсем нет веса, но я все равно чувствую, как он там двигается.

Норт нажимает на кнопки третьего этажа, а затем снова засовывает руки в карманы, хмуро глядя на свои ботинки. Это заставляет меня чувствовать себя неловко, как будто я сделала что-то не так, хотя я знаю, что это не правда, я заставляю держать свой рот на замке.

Мой нервный лепет сделает ситуацию в миллион раз хуже, а мне это не нужно.

— У него нет имени… или, по крайней мере, Нокс никогда не говорил мне его раньше. Обычно он не покидает его.

Он продолжает говорить это, я не уверена, кого из нас он пытается убедить. — Знаешь что? Брут на самом деле довольно милый. Он когда-нибудь вырастет и станет полноценным кошмаром?

Норт трясет головой, как будто пытается ее прочистить. — Они не взрослеют, они просто… есть. Почему ты не боишься этого? Грифон сказал мне, что ты видела, что они сделали с Сопротивлением, ты знаешь, что на самом деле это не просто маленький щенок.

Ну, это должно быть очевидно. Неважно, на что он способен, щенок просил внимания. С какой стати я должна его бояться? Это официально единственная терпимая часть Нокса, которую я обнаружила.

Двери лифта открываются, и я начинаю идти по коридору, потому что с гордостью сообщаю, что разобралась, как попасть в свою спальню… но только из этого лифта. Если я воспользуюсь другим, мне конец.

Все еще находясь рядом со мной, Норт заговаривает: — Я отпущу их, как только ты окажешься в своей комнате, ты не должна впускать Бэссинджера, если он все еще ведет себя как идиот.

Я вздыхаю и киваю, потому что это проще, чем объяснять, что Атлас никогда не был идиотом, и он очень уважительно относится к моим границам, лучше, чем все остальные вместе взятые.

Когда я вставляю ключ в замок, то оглядываюсь на него, готовая просто попрощаться и покончить с ним, но Норт просто стоит и смотрит нерешительно, и это меня чертовски пугает. — Ты в порядке?

Он снова хмурится, а затем медленно говорит: — Если Нокс что-то сделал, я хочу, чтобы ты знала, что я позабочусь об этом. Если бы он… если бы он причинил тебе боль…

Господи, почему все продолжают пытаться говорить со мной об этом сегодня? — Он не причинял мне боль. Я в порядке, и я могла бы остановить его, если бы он попытался.

Я говорю это два раза, но Норт все еще смотрит на меня, словно ожидая, что я заплачу. Он не знает, что я сейчас в полном раздрае и плачу из-за всякой ерунды, так что он не так уж далек от истины.

Я ныряю в свою комнату, прежде чем мне придется говорить об этом дальше. Может быть, когда-нибудь я смогу по-настоящему поговорить с Ноксом о том, что произошло, о том, какие части произошедшего были неправильными, а какие я действительно могла контролировать, но сама мысль о том, что они все сомневаются и разбирают это на части, когда их там даже не было, просто… выводит меня из себя.

Почему я чувствую такую защиту этого момента, как и маленького щенка в моих волосах?

Привязанность – это чертово безумие.

К тому времени, как Гейб и Атлас поднимаются в комнату, я, чистая и в пижаме, пишу Сейдж о происшествии в кафе. Она уже узнала об этом, новости распространились по колледжу, кто-то в лагере Норта, должно быть, играет в пиарщика, потому что все говорят о том, какой Нокс герой, что вмешался, чтобы защитить свою любимую Связную.

Я могу умереть от смеха, и Сейдж так же недоверчиво смотрит на это.

Атлас заказывает китайскую еду, и мы расстилаемся на полу, чтобы поесть, пока занимаемся. Ну, я занимаюсь. Атлас тихо посапывает, а Гейб смотрит видео на своем телефоне в наушниках, чтобы не мешать мне, пока я медленно вбиваю в свой мозг как можно больше дат и исторических событий.

Незадолго до полуночи я, наконец, заканчиваю и отправляюсь чистить зубы, бросая на Гейба любопытный взгляд, когда он улыбается мне. Атлас стоит со мной в ванной, все еще хмурясь, но только когда я замечаю Брута, дремлющего на моем плече, его тело почти полностью скрыто моими волосами, я понимаю, из-за чего он злится.

— Он не причиняет мне боли и не расстраивает меня. Он… довольно милый, — говорю я, ополаскиваясь.

Атлас отрывисто кивает, но больше ничего не говорит, так что я заканчиваю с ним, это не моя вина и не моя проблема. Мои Связные должны сами разбираться со своим дерьмом между собой.

Когда я забираюсь в свою кровать, то сразу понимаю, почему Гейб выглядел так самодовольно.

Мои подушки изменились, и все они пахнут моими Связными.