Дикая жара

– Опять-таки приблизительно. – Эксперт чихнул, извинился и продолжил: – При такой жаре все физиологические процессы идут очень быстро, так что я считаю, что смерть наступила примерно сорок-пятьдесят минут назад, максимум час…

– Значит, в четырнадцать двадцать – четырнадцать тридцать… – протянул Мехреньгин, взглянув на часы.

– Где-то так, – согласился эксперт.

Валентин задумчиво огляделся.

В этом холле, как и на участке, все было очень красиво, продуманно. Каждая вещь, каждая деталь обстановки подобрана со вкусом.

Пол выложен крупной черно-белой плиткой, как огромная шахматная доска, и на этой доске мертвый хозяин дома выглядел как поверженная шахматная фигура – король или ферзь.

В глубине холла, напротив входа, находился камин, отделанный грубым диким камнем. Перед ним стоял низкий кожаный диван, слева от камина – квадратная стеклянная ваза, полная свежих алых роз.

Мехреньгин задержался взглядом на этой вазе и слегка наморщил лоб.

Что-то его здесь не устраивало. Жека, внимательно наблюдавший за напарником, забеспокоился.

– Валентин, ты чего это? – тихонько спросил он.

Мехреньгин отмахнулся от него – не мешай, мол, дай подумать.

– Начинается! – вздохнул Жека.

Он имел большие основания для беспокойства, ибо все отделение знало, что капитан Мехреньгин любит разгадывать детективные загадки. Причем, прежде чем отгадать, капитан эти загадки любил загадывать. То есть искал неясности в делах по принципу «найдет свинья грязи». Нельзя сказать, что такое пристрастие находило у окружающих полное понимание. Начальство частенько поругивало Мехреньгина за то, что он любит все усложнять. Но капитан не успокаивался и все время выискивал подводные камни в самых простых на вид делах. Вот как сейчас.

– А где у них мусор? – спросил капитан Мехреньгин, повернувшись к Остроумову.

– Что?! – тот удивленно заморгал глазами. – Капитан, на кой черт тебе их мусор? Давай уже оформлять…

– Ты нашего Валентина не знаешь, – выдвинулся из-за плеча напарника Топтунов. – Он у нас до того настырный… Зря вы, ребята, на этот вызов приехали. Не получится у вас дело раскрыть по свежим следам…

Трудно было понять, чего больше было в Жекиных словах – уважения или насмешки.

– Так где мусор? – повторил Мехреньгин.

– А я откуда знаю? – Остроумов пожал плечами. – Кончай волынку тянуть, давай уже заканчивать здесь, жарко же!

– Скоро закончим, – пообещал Мехреньгин. – Давай так: мы только заглянем в мусорный бак, и если я там ничего не найду – будем оформлять протокол…

– А что ты там такое хочешь найти? – подозрительно спросил Остроумов.

– Белые розы, белые розы… – пропел Мехреньгин, безбожно фальшивя.

Остроумов переглянулся с Жекой – что, он у вас всегда такой?

Жека только пожал плечами и поднял глаза к потолку – надо, мол, терпеть, бог терпел и нам велел…

Мехреньгин вышел на крыльцо, огляделся и уверенно направился в дальний угол участка. Там, за кустами сирени, он действительно обнаружил зеленый мусорный бак.

Остроумов плелся за ним, что-то недовольно бормоча под нос, Жека завершал шествие.

Мехреньгин подошел к баку, откинул крышку и заглянул внутрь. Затем посторонился и повернулся к своим спутникам:

– Ну, что я говорил?

Остроумов шагнул вперед и тоже заглянул в бак.

На куче мусора, на самом верху, лежали свежие, ослепительно-белые розы. Не меньше десятка, а может, и дюжина.

– Значит, далеко не все так ясно, как кажется! – нарушил Мехреньгин тишину.

Впрочем, эта тишина и без того была недолгой – снова завыла по соседству дисковая пила.

– Не понял… – Остроумов наморщил лоб. – Я думал, ты шутишь насчет белых роз…

– Какие уж тут шутки, – возразил Мехреньгин. – У нас убийство на руках нераскрытое, нам не до шуток…

– Почему это нераскрытое? – заволновался Остроумов. – Мы же его буквально на месте преступления взяли! Буквально за руку схватили! С поличным!

– Буквально… – протянул Мехреньгин каким-то странным тоном. – А как же розы?

– Да при чем тут розы?! – застонал Остроумов. – На кой черт тебе сдались эти розы?

– Вот неинтересно с тобой, Валентин! – вступил в разговор Жека. – Все ты знаешь заранее. Сказал, что в баке будут белые розы, – так оно и оказалось… все-таки трудно с тобой!

– Я к зубному врачу ходил на той неделе, – невпопад ответил приятелю Мехреньгин.

– Да при чем тут зубной врач? – взвыл Остроумов. – У тебя что, зубы болят и поэтому настроение плохое? Надо и другим его испортить, да?

– Нет, зубы у меня не болят, – ответил Мехреньгин и опять направился к дому.

Когда они вошли в холл, Трубников распрямился, вытер со лба испарину и сообщил:

– Ну, все, что можно, я сделал. Можно его увозить…

– Сейчас, фотограф приедет, наснимает что нужно, и увезем! – пообещал Мехреньгин и подошел к стеллажу с книгами и музыкальными дисками.

– Ну что, сейчас-то хоть можно кондиционер включить? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Жека Топтунов.

– Сейчас можно, – смилостивился эксперт. – У них кондиционер общий, включается вон там, на кухне… – он махнул рукой в сторону арки, соединявшей холл с кухней и столовой.

Жека отправился на кухню, и оттуда донесся характерный звук – лязгнула дверца холодильника.